Змей в райских кущах
Шрифт:
— Ну и дела! — воскликнула я. Мне довелось лишний раз убедиться в том, какой у меня замечательный муж. Ему не хватало, пожалуй, единственного — умения зарабатывать деньги. Впрочем, этот его недостаток — не такая уж неразрешимая проблема, если я их сама зарабатываю. До Малаховой мне, конечно, далеко… Но и жаловаться, кстати сказать, не приходится! Вот на днях осуществила свою заветную мечту — купила наконец-то сотовый телефон! А то что это за телеведущая без мобильника?!
Владимир Николаевич Лебедев — кандидат, между прочим, химических наук, исполняет на университетской кафедре обязанности доцента. Зарплату получает небольшую
Не успела я поужинать, как зазвонил телефон. Вот тогда-то у меня сердечко и екнуло: чувствовала, что дело это с Малаховой добром не кончится…
— Да? — проворковала я в трубку.
— Ирина! — Я сразу узнала Галину Сергеевну. Когда она взволнована, ее никогда и ни с кем не перепутаешь! Даже по телефону… — ЧП! — вскричала она. Я даже трубку от уха отодвинула чуть в сторону, чтобы барабанные перепонки не лопнули. — Мы снова влипли в какой-то криминал! — запричитала Моршакова.
— Что случилось? — обреченно спросила я, намереваясь выслушать историю вроде той, что Кремль захватили инопланетяне и требуют выкуп за Путина. Я бы не удивилась, услышав нечто подобное от нашего режиссера. Хотя в этот раз я догадывалась, что речь пойдет не о Путине! Но как знать?!
— Жене звонили из милиции, — прошептала Галина Сергеевна. Женей она именовала наше начальство в лице господина Кошелева. Еще бы! Начинали вместе на телевидении! — Она и в самом деле кого-то убила! — добавила Галина Сергеевна. — Труп обнаружили в клубе, как раз когда этот ненормальный звонил! Что же теперь будет с программой?! — запричитала режиссер Моршакова.
Я выронила из рук кофейную чашку, и она со звоном разбилась вдребезги.
— Что там у тебя? — забеспокоилась Галина Сергеевна. — Разбойное нападение? Подожди! Я милицию вызову! — прокричала она.
— Не надо! — взмолилась я. — Ничего страшного не произошло. Просто я чашку уронила.
— Ну, тогда до свидания, — вздохнула Галина Сергеевна и повесила трубку.
Я склонилась над черепками чашки.
— Вот не было печали…
— Посуда бьется — жди удачи! — А я и не заметила, как вошел Володька.
— Если бы ты знал, какой у меня сегодня тяжелый выдался день, — сказала я и уткнулась ему в плечо. Оно у него было широкое и крепкое, настоящее такое, мужское! Так что дело не только в глазах и голосе!
— И когда только этот кошачий концерт закончится? — покачал головой Володька и покосился на музыкальный центр.
Он всегда убеждал меня, что ничего не понимает в классической музыке. Но я-то знала, что его возмущение — это всего лишь шуточный ритуал, а на самом деле мой муж без ума от Лучано Паваротти…
По его поведению я заключила, что прямого эфира он не видел.
«Ну, и слава богу», — решила я мысленно. Разговор с Галиной Сергеевной я решила обдумать на другой день.
Утром Володька сбегал за хлебом, а я возилась у плиты. Приготовление омлета на завтрак тоже, между прочим, требует некоторых профессиональных навыков. Он ведь, к примеру, вполне может подгореть или… Я не успела додумать свою мысль до конца: в дверном проеме возник Володька, и лицо у него было чернее тучи.
— Что случилось, Володенька? — испуганно спросила я, почувствовав, что во рту у меня пересохло. После вчерашнего звонка Галины Сергеевны я только и ждала неприятностей.
— Вот, полюбуйся, — он протянул мне утреннюю газету. Кажется, это были «Губернские новости». — Не стал бы я тебе показывать, — добавил он, — но все равно ведь узнаешь… Лучше уж от меня! — Володька бухнулся в кресло.
— Что узнаю? — осторожно спросила я, убирая со лба непослушные волосы.
— Про это безобразие! — вспыхнул он, ткнув пальцем в газету. — И почему ты мне никогда ничего не рассказываешь? — протянул Володька обиженно. — Могла бы и рассказать о неприятностях!
— К чему тебе мои неприятности? — вздохнула я. — Если уж делиться — то радостью, — теперь я догадывалась, что за статья была напечатана в газете… — Разве ты забыл, что это и есть мое жизненное кредо?! — Я попыталась улыбнуться, хотя улыбка, должно быть, у меня получилась натянутая.
— А как же насчет того, что вместе и в горе и в радости? — прищурившись, осведомился Володька.
Я пожала плечами:
— Но мы же вместе!
— Еще бы не хватало, чтобы ты от меня ушла! — усмехнулся он.
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — изрекла я с видом Спинозы.
— Ты газету-то разверни, — попросил Володька.
Я неохотно, но все-таки выполнила его просьбу. Уж очень мне не хотелось читать, что там про меня пишут в этих «Губернских новостях». Статья называлась «Криминальное женское счастье». Если сказать, что автор статьи отзывался о ведущей программы несколько нелицеприятно, то это значило — ничего не сказать. Из текста статьи выходило, что я не только приглашаю в свою программу каких-то подозрительных «темных» личностей, но и сама причастна к криминальным делам в городе. Журналист ссылался, в частности, на убийство цирковой артистки Камиллы Маринелли, которое и в самом деле произошло на моих глазах и было отснято нашей группой на видеопленку. О том, что же произошло с ней на самом деле, автор почему-то умалчивал, зато поливал ведущую программы, то есть меня, самой обильной грязью. Моя вчерашняя программа с Аллой Малаховой, на его взгляд, только подтверждала все вышесказанное…
Из этой же статьи я узнала, что Алла Владимировна Малахова уже взята нашими бдительными представителями внутренних органов под стражу.
Я ахнула и опустилась на стул, не отрывая глаз от газеты.
Вот тебе и «Независимое расследование с Ириной Лебедевой»!
Автором пасквиля значился некто Василий Ремизов. Имя это я слышала впервые и поэтому столь явственной неприязни в свой адрес понять никоим образом не могла.
— Ты с этим котом Василием знакома? — спросил Володька, заметив, что я понемногу начинаю приходить в себя.
— Нет. — Я покачала головой. — Я вообще ничего со вчерашнего дня не понимаю! Какое еще убийство? Какой труп?! Мы же в этом фитнесс-клубе с Павлом несколько дней снимали! Не было там никаких трупов!
— А про труп в статье, кстати, ничего не сказано, — справедливо заметил Володенька. — Значит, ты продолжаешь умалчивать о самом главном, — добавил он.
Тогда я смирилась и рассказала ему все от начала до конца.
— По-моему, тебе надо уходить с телевидения, — на полном серьезе сказал мой муж. — Эта работа становится для тебя слишком опасной…