Змея Давида
Шрифт:
– Бомбарда!
Взрыв, раздавшийся следом, оглушил ее, осыпав деревянными щепками, и раскатился мощным эхом по коридору (казалось, от такого весь замок должен был содрогнуться, но тишина, снова воцарившаяся после этого, была столь же зловеща, что и раньше). Дождавшись, пока рассеется пыль, Диана шагнула в образовавшуюся брешь.
В комнатах никого не было. Кровать была заправлена, а содержимое письменного стола разбросано по комнате, сами ящики – вытащены из пазов и перевернуты. «Смылся через камин?» – подумала Диана и подошла к камину, старательно принюхиваясь, но
Внезапно боковым зрением она увидела в соседней неосвещенной комнате предмет, светившийся странным голубоватым светом. Подойдя к дверному проему, засветила свою палочку и вошла в комнату. Этим предметом оказались обыкновенные весы, которыми пользуются при изготовлении зелий. Она подошла к ним. Первый раз она видела светящиеся весы. Не задумываясь о том, почему они светятся, она протянула руку к ним и в следующую секунду ее словно что-то рвануло за живот и понесло через чёрную бесконечную нору куда-то. Она даже не успела испугаться, как странный полет кончился, и она с грохотом приземлилась на пол. В глазах все плыло, но, как оказалось, это был далеко не последний «сюрприз» от светящихся весов – она увидела яркую красную вспышку, ощутила сильнейший удар по голове, а затем поняла, что теряет сознание.
Когда сознание стало возвращаться, первым ее ощущением был холод на щеке и ладонях. Она с трудом разлепила глаза и догадалась, что лежит на голом каменном полу в темном и тесном помещении, освещенном чем-то вроде масляного светильника. Ее слегка мутило, но не это чувство было самым скверным – куда хуже было осознавать, что ее оглушили и приволокли куда-то, где ее не найдут.
Диана зашевелилась, застонав от ломящей боли в затекшем теле и тут из темного угла послышался испуганный голос:
– Жива?
Хильда. Она сидела на голом полу, обхватив колени руками. На ней была форма с мантией, видимо, она даже не успела переодеться перед тем как ее похитили, волосы разлохматились, на подбородке виднелся солидный синяк. В глазах стоял такой ужас, что было странно, что она не кричит и не бьется в истерике.
– Жива, – с трудом ворочая языком, пробормотала Диана. – Давно ты здесь?
– Не знаю. Который час?
– Перед тем, как меня вырубили, была где-то половина четвертого утра. Сколько я тут валялась?
– С полчаса где-то.
– Ты помнишь, как тебя похитили?
– Смутно. Вроде я шла после ужина в библиотеку, взять литературу для реферата по чарам, а потом… Не помню, видно тогда меня и оглушили, потом я оказалась здесь, – Хильда судорожно вздохнула и закусила губу, изо всех сил стараясь держать себя в руках – чертовы «манеры истинной леди», вбитые в голову родителями с самого детства.
– Ты видела, кто это сделал?
– Нет. А ты знаешь, кто нас тут держит?
– Догадываюсь. Краус, сукин сын! – смачно выругалась Диана.
– Не может быть… Краус? Но зачем? – по тону Хильды
– Ты можешь выслушать меня спокойно, без истерик? – Диана на коленях подползла к Хильде и прижалась к ней плечом. – Я знаю, зачем мы здесь, но, боюсь, тебе эта причина не понравится.
И Диана стала рассказывать ей о прочитанном в книге «Воскрешение из мертвых», зомби, убитой сове-фамильяре и о том, что Краус, возможно, готовится к проведению обряда воскрешения.
Как и обещала, Хильда выслушала ее внешне спокойно. Только губы у нее подрагивали и нервная дрожь стала гораздо заметнее.
– Понятно, – чуть слышно сказала она. – Но что ему нужно от нас?
– От тебя ему нужна твоя кровь. Ты ведь девственница?
Удивительно, но ей показалось, что при этих словах Хильда покраснела.
– А от меня ему ничего не нужно, кроме молчания. Я просто сунула нос куда не следовало и узнала его тайну.
– Значит, мы умрем? – голос Хильды стал совсем тихим.
– Скорее всего, нет. Дамблдор поднял на ноги всю школу, тебя ищут. Возможно, что и меня уже тоже. У нас довольно неплохие шансы.
Воцарилась тишина, нарушаемая только их дыханием. Наконец, Хидьда спросила:
– Ты знаешь, кого он собрался воскрешать?
Диана отрицательно помотала головой и ответила:
– Может, кого-то из умерших родственников, кто был ему особенно дорог…
– Как думаешь, когда он войдет сюда, мы сможем вдвоем с ним справиться?
Диана с сомнением покачала головой. Она и сама, было, так подумала, но быстро поняла, что шансов у двух соплячек-студенток без волшебных палочек против взрослого волшебника равны практически нулю. Если только не произойдет нечто экстраординарное и Краус грохнется в обморок прямо у них на глазах.
– Нам остается только ждать и молиться, чтобы нас нашли раньше, чем он решит перерезать нам горло.
– Тебе не страшно?
– Не знаю. Пока нет.
Странно, но настоящего страха перед возможной смертью Диана не испытывала, хотя понимала, что это, возможно, последние часы ее жизни. Где-то она читала о своеобразном механизме психологической защиты, которая словно ограждает разум от негативных эмоций, таким образом, сохраняя его в рабочем состоянии и не давая ему скатиться в пучину отчаяния и сойти с ума. В любом случае, Диана была приятно поражена своим спокойствием, ее даже грела тщеславная мысль, что если ей и суждено погибнуть, то она в состоянии принять это достойно, не умоляя о пощаде.
Ее размышления были нарушены звуком шагов за дверью их темницы и скрежетом отпираемого замка.
Она не ошиблась в своих подозрениях – на пороге стоял Краус с волшебной палочкой наперевес и внимательно, без своей обычной теплой улыбки разглядывал своих пленниц. Затем закрыл за собой дверь и повернулся в сторону Дианы.
– Мисс Беркович, – сейчас в его речи уже более явственно слышался французский акцент, – вы сами подписали себе приговор. Я просил вас вернуться в свою спальню, но вы меня не послушали. Я не хотел вас убивать, но выбора вы мне не оставили.