Змея Давида

g.allena

Так прошло часа три. Диане хотелось есть и спать, но из гордости она не допустила и мысли, чтобы пожаловаться на это профессору. Вместо этого она подняла голову и начала его разглядывать. Странно, но прежнего раздражения по отношению к нему она не испытывала. И еще – почему-то ей стало его жалко. Явно же у человека нет других дел и радостей, как доводить до нервной икоты и ступора студентов своими язвительными комментариями и придирками, а потом оставлять их после занятий и снимать с них баллы. Разве это жизнь?

Снейп, привлеченный внезапной тишиной за ее столом, поднял голову. Их взгляды встретились. Несколько секунд они глядели друг другу в глаза, затем профессор спросил:

– Что-то не так,

мисс Беркович?

Диана отрицательно покачала головой и снова уткнулась в пыльные, пропахшие мышами бумажки.

Когда она, наконец, закончила, на часах было уже около часа ночи. Все тело ныло, особенно шея, в носу чесалось от бумажной пыли, а в глаза словно насыпали песка. Еще раз оглядев результаты своего труда, Диана вежливо кашлянула и сказала:

– Сэр, я закончила.

Она ожидала, что Снейп захочет проверить ее работу, но тот только кивнул и ответил:

– Спасибо, можете идти к себе, – и добавил: – Вы отлично поработали.

Это было настолько неожиданно, что он не прибавил столь обычную для себя колкость, что Диана уставилась на него, ожидая продолжения или же приглашения продолжить завтра ковыряться в старых архивах. Но Снейп молча уткнулся в свои пергаменты.

– Что-то еще, Беркович?- он заметил, что она по-прежнему стоит возле стола и не уходит. Диана отрицательно покачала головой. – Если вы рассчитывали, что я верну вам ваши сигареты, то напрасно, – Снейп криво усмехнулся. – Спокойной ночи.

====== Глава 2 ======

Семестр не задался с самого начала. И то, что Снейп застукал ее с сигаретой в запретном коридоре, были еще цветочки. На первой же тренировке она огребла бладжером по затылку и неделю провалялась в Больничном крыле. Потом она поругалась с Хильдой из-за того, что подрались их совы (Хильда сочла, что Диана натравливает свою сову на ее, тем более, что всем в школе был известен талант Дианы повелевать животными без всякой дрессировки). А кульминацией всего стала безобразная драка в Большом зале между Дианой и Перкинсом.

Все началось с того, что Перкинс подсунул навозную бомбу в ее сумку, и та взорвалась, изгадив и сумку, и все ее содержимое. Но это была ерунда, с помощью несложного заклинания Диана избавилась от последствий взрыва. Следующим было заклятие «глиссео», от которого Диана поскользнулась на ровном месте и грохнулась под общий хохот дружков Перкинса, ударившись копчиком о каменный пол. Силясь не стонать от боли, она с трудом поднялась и ответила «экспелиармусом», от чего Перкинса отшвырнуло метров на пять и ударило о стену. И они начали стрелять друг в друга одним заклятием за другим, так, что упражнения в Дуэльном клубе показались лишь легкой разминкой. Летевшие мимо заклятия сметали тарелки и кружки со стола, разбивая из вдребезги, опрокидывали скамейки. Свидетели, вначале с интересом наблюдавшие за их перепалкой, сочли за лучшее отойти на безопасное расстояние, чтобы их не задело. А Диана, красная от бешенства, начала использовать заклятие, с силой швыряющее предметы в противника. Пару раз она попала в Перкинса, но что ему была какая-нибудь кружка или ложка! Зато он повторил заклятие за ней и запустил в нее графином с остатками тыквенного сока. Графин попал ей по лицу. Диана упала на пол, глаз ее начинал затекать и наливаться багровым синяком. Только тут студенты додумались броситься за старостами, которые оттащили Перкинса и отнесли Диану, которая была почти без сознания, в спальню к девочкам.

Им несказанно повезло, что в зале в тот момент не было ни одного преподавателя. Удивительно было и то, что оба старосты догадались не доложить декану Слизерина Снейпу о том, что двое его студентов чуть не покалечили друг друга.

Диана сквозь слезы разглядывала себя в мутном зеркале в пустующем туалете для девочек. Синяк и отек под глазом стараниями

мадам Помфри почти совсем сошли, но все еще были заметны. Но не синяк был причиной ее слёз. Диана больше не могла терпеть от Перкинса словечек типа «грязнокровка» и «шушера» . «Грязнокровка» была тем более обидной, что Диана была не маглорожденной, а полукровкой – ее мать была волшебницей, просто о ней в волшебном мире никто не знал, так как она нигде не училась, а родилась вообще в СССР. Надо было что-то делать с этим, но что? Отец Перкинса – крупная шишка в Министерстве магии, и из Хогвартса его за такую ерунду не выпрут. Самым простым было пойти и пожаловаться на него Дамблдору, всем известно его более чем лояльное отношение к маглорожденным студентам. Но этот способ казался Диане не только примитивным и низким, но и недостойным настоящего волшебника. Решать эту проблему надо было при помощи магии и только ее – так решила Диана. Осталось только разработать план мести и приступить к его осуществлению. Главное было устроить все так, чтобы никто не понял, что месть – это ее рук дело.

Но времени на обдумывание планов мести у нее так и не появилось. Кто-то распахнул дверь в туалет пинком ноги, и на пороге возник Перкинс в сопровождении третьекурсника-слизеринца Джонни Мида. На лице его отчетливо читалось желание расправиться с ней без свидетелей. Как он пронюхал, что искать ее надо в туалете Плаксы Миртл, неясно, но Диана поняла, что дела ее плохи, по-настоящему плохи. Она одна, в туалет никто не придет и криков ее не услышит, а выражение рожи Перкинса не сулит ничего хорошего.

– Джон, встань у двери, – Перкинс медленно начал подходить к Диане, вертя в руках палочку. – А я поучу как следует нашу грязнокровочку, которая позорит наш факультет!

То, что произошло потом, Диана помнила, словно в тумане. В полной уверенности, что сейчас должно произойти что-то страшное, она выдернула из рукава свою палочку и на автомате крикнула:

– Экспелиармус!

Палочка Перкинса вырвалась у него из рук и покатилась по полу. И тут Диана вновь направила свою палочку на ошалевшего Перкинса и заорала:

– Круцио!

Крик Перкинса, повалившегося на грязный пол туалета, заполнил пространство, отражаясь от стен. Краем глаза она видела вытянувшееся от ужаса лицо Мида. Не отрываясь, Диана смотрела на корчившегося от нестерпимой боли Перкинса и не убирала от него палочку. С одной стороны его истошные крики неприятно резали слух и нервы, вызывая желание прекратить пытку, с другой – она поймала себя на том, что испытывает садистское удовольствие от того, что причиняет боль тому, кто изводил ее все четыре года ее учебы в Хогвартсе.

Диана, наконец, убрала палочку, и крики Перкинса перешли в сдавленные стоны. Ее сознание не покидала странная раздвоенность, в ней словно поселились две совершенно разные личности. Светлая ужасалась ее действиям, темная же подталкивала продолжить экзекуцию, подначивала, «разводила на слабо», твердила, что Перкинс сам собирался сделать с ней то же самое. Ей казалось, что голова ее сейчас закипит.

– Сволочь, заткнись!!! – крик, сорвавшийся с ее губ, предназначался не Перкинсу, а своему темному «я», которое, чуя победу, усилило натиск. Перкинс жалобно заскулил, думая, что она собирается повторить заклятие, но через мгновение дверь резко распахнулась, и на пороге возник декан Слизерина. Не говоря ни слова, одним движением палочки он обезоружил застывшую Диану, затем подошел к лежащему Перкинсу, внимательно посмотрел на него, перевел взгляд на Диану и тихим от сдержанной ярости голосом спросил: – Ну что, мисс, балуемся непростительными заклятиями? Вижу, вам не терпится быть исключенной из школы! Вы хоть понимаете, что творите? Или для вас новостью будет то, что использование любого из этих заклятий означает минимум десяток лет в Азкабане?!