Змея в тени орла
Шрифт:
Голос у него был искренним. Ему вообще повезло с голосом, этому чудовищу. Легенда надолго задумалась: врет? Или правду говорит?
– А в голове что? – спросила наконец. Язвительно, но в меру, вдруг не соврал.
– У кого что. – Де Фокс пожал плечами и пригнулся под особенно низким выступом. – Сначала кость. Потом, с возрастом, появляются металлические вкрапления. А вот у фченов… ну, у ученых наших, у них опилки.
– Врешь ведь!
– А как же, – легко согласился Эльрик. – Опилки, это мы для обидности придумали. На самом деле у них в черепах вакуум. Абсолютный. Они его в исследованиях используют, для
Легенда поджала губы и предпочла замолчать. Разговор грозил стать совсем непонятным.
Узкий коридор раздался неожиданно, провалился вниз, неглубоко – меньше человеческого роста. Среднего роста обычного человека. Превратился в светлый, режуще-светлый после пещерного сумрака зал. И эльфийка ахнула. Зеленые глаза заблестели, то ли своим светом, то ли отражая блеск рассыпанных по полу, уложенных в сундуки, развешанных по стенам драгоценностей, оружия, роскошных одежд.
– Ничего себе «сомнение…» – Она осторожно пошла по залу, опасаясь наступить на какую-нибудь брошь или ожерелье. – Эльрик, ты это тоже видишь? Или здесь опять мороки?
– Вижу. – Шефанго ступал след в след, направляясь к выходу из сокровищницы. – И он видит.
– Кто? – Легенда огляделась, бросив ладонь на рукоять сабли. Любой чужак здесь был скорее врагом, нежели другом.
– Он. – Эльрик поднял руку. С запястья его, свесившись, раскрывая крохотную пасть, шипела бесшумно темно-коричневая змейка. Подаренный сотто браслет. – Что-то там неладно.
Раздувая ноздри, парень скользнул через зал к второму коридору. Удержал Легенду, уже готовую драться. Эльфийка остановилась послушно, держала под наблюдением оба входа или выхода? А где-то на краю сознания скользило, почти неуловимо, чуть непристойное удовлетворение. Ей, Легенде, взрослой, по человеческим меркам так просто чудовищно взрослой, женщине, нравилось смотреть, как двигается этот беловолосый мальчишка. Гибкий и тонкий, как тростниковый стебель. Ей нравилось слышать его голос. Ей нравилось даже то, что сейчас он не позволил ей сунуться навстречу опасности, хотя это, последнее, должно было бы рассердить. Не в той они ситуации, где рыцарство уместно.
Впрочем, учитывая, что мужчины у нее не было уже полгода, ничего удивительного в этой тяге, пусть к мальчику, но к мальчику очень необычному, не наблюдалось.
– Понятно, – пробормотал Эльрик. И обернулся:
– Иди сюда. Только осторожно. Упаси нас боги здесь что-нибудь сдвинуть.
Второй коридор, выводящий к дневному свету, был чудовищно закопчен. Круглые отверстия в стенах и оплавленный камень говорили за себя. Объяснений не требовалось.
Второе «сомнение».
Только попытайся вынести что-нибудь из сокровищницы – превратишься в пепел, не успев сделать и шага по коридору.
– Я не удивлюсь, если с той стороны, ну, откуда мы вошли, проход загораживает какая-нибудь падающая плита. – Легенда обернулась. – Но проверять мы не будем.
– Не будем. – Шефанго кивнул. – Пойдем отсюда.
– А ты уверен, что оно не полыхнет? Просто так.
– Уверен.
– С чего бы вдруг?
Он пожал плечами. Легенда уже ожидала услышать: «В вашем мире нет шефанго», но Эльрик ограничился коротким:
– Шестое чувство. И пошел вперед.
– Интуиция никак? – Эльфийка догнала его и снова пошла рядом, приноравливаясь к широкому шагу спутника.
– Если бы. – Де Фокс вздохнул мечтательно. – Как бы я тогда жил! Увы, всего лишь предчувствие опасности. Смертельной.
– Это как?
– Ну, – он аккуратно перешагнул кучку полусгоревших костей на полу, – я знаю, если кто-то хочет меня убить. Или что-то. Я даже знаю обычно, кто этот «кто-то». А вот определять «что-то» – для этого не одну сотню лет прожить надо.
– Удобно, – оценила Легенда. – Хорошо так – всю жизнь в безопасности.
– Удобно, – согласился Эльрик. – Особенно для тех, кто поумнее и не скребет на хребет.
– А я тебе говорю, пойдем обратно.
– Пфе! – Шефанго сморщил нос и стал до боли похож на Эфу. На мгновение, но у Легенды сердце сжалось. Эфа. Вытесненная из тела наглым и не особо умным щенком. Разящая была намного симпатичнее этого…
Эльфийка вздохнула.
«Этот» был очень даже ничего. Хотя, конечно, совсем в ином смысле, чем Эфа.
Легенда
Во что ввязалась? Идиотка! А ведь послушников орденских учила когда-то: «Живой трус лучше мертвого героя». Сапожник без сапог. Наставник без мозгов.
Я себя ругала последними словами. А этот… шел себе на смерть и в ус не дул. Да у него усы и не растут еще, наверное.
Что же он сделал с Эфой?
А предчувствие опасности очень полезная штука. Жаль, у эльфов такого нет. Вот и повод тебе, дитя мое, задуматься, как говаривал отец-настоятель. У него всегда находился для меня повод задуматься. Жаль, не в прок пошла наука. И все-таки, если шестое чувство так же обязательно для этих шефанго, как для нас, эльфов, красота, в иных ситуациях я согласилась бы стать… Нет, пожалуй. Не согласилась бы. С таким личиком, как у Эфы, я бы скорее повесилась, чем на люди показалась.
Эльрик остановился так резко, что я едва на него не налетела. Ну что там еще? Ага. Шуршание камней по склону я и без шестого чувства услышу. Бежит кто-то. Торопится.
Луки мы с шефанго моим одновременно насторожили. А вот когда из-за камней вылезло то, что бежало… Стыдно сказать, но у меня руки опустились. Я таких свиней в жизни не встречала, даже среди людей, не говоря уж о животных. Тем более свиней говорящих. Хотя… среди людей говорящие попадались.
– Нарушители, – без энтузиазма заметило чудище. Одной пастью. Или рылом. Повернулось вокруг своей оси и обозрело нас другой парой глаз. Да-да. У него на заду… точнее, у него и зада как такового не было. Голова там была. И впереди голова. И клыки на обеих. И глаза недружелюбные. Четыре глаза.
Я в себя прийти попыталась. И почти сумела, но тут Эльрик заговорил. Много бы я дала за возможность этот его голос сохранить, как маги делают. Чтобы дать ему потом послушать. Елей с патокой! Почтение на грани обожествления. Того и гляди, падет на колени и поклоны бить начнет. Честно говоря, я решила, что шефанго от ужаса спятил.
А вот кабан, похоже, воспринял все как должное.
Эльрик заливался медоточиво:
– Простите нас, о могущественнейший из демонов, тот, что обликом подобен дикому кабану и имеет по мудрой голове сзади и спереди. Простите нам нашу дерзость, величайший из свинорылых! Не гневайтесь, грязнейший из валяющихся в лужах! Достойнейший из хрюкающих, лучший из кандидатов в холодцы, вкуснейший из бифштексов…