Змея
Шрифт:
Я собираюсь последовать его примеру, но тут чувствую это. Покалывание волшебства, которое ни с чем не спутать, горячее, как сыпь на коже. Я оглядываюсь, пробегаю взглядом по трупам и ищу источник ощущения. Наконец я замечаю ее.
Женщина лежит чуть дальше от повозки, чем остальные. Возможно, она пыталась спастись бегством, когда ее сбили. Тело переломано.
Однако она еще жива.
Вокруг нее я ощущаю энергетические нити. Они колеблются и мерцают, гудение жизни покидает ее навсегда, и я бросаюсь выяснять, могу ли я хоть чем-нибудь помочь.
Она в полном беспамятстве,
Мои размышления прерывает тоненькое мяуканье. Я подсаживаюсь поближе и обшариваю юбки женщины в поисках источника – возле нее лежит кулек с ребенком, маленьким и беспомощным.
Какой у меня выбор? Оставить обоих умирать? Забрать ребенка и вырастить, подобно Адлеру, как собственного? Только этой обузы мне сейчас и не хватало. Но я никогда не бросала страждущих, как бы Адлер ни старался вытравить из моего характера эту черту.
А потому я снова тянусь к энергии вокруг тела женщины, теперь понимая, откуда в ней такая сила: она не хочет умирать, цепляется за жизнь ради своего ребенка. Она сражается так, как некогда сражалась моя мать, пытаясь остаться со мной. У моей матери не получилось – никто ей не помог. Но я не позволю этому повториться.
Понятия не имею, что делаю. Больше всего нити энергии похожи на сеть, которую необходимо распутать, а я не раз проводила за этим занятием много часов, методично разбирая веревки, чтобы вернуть их в правильное положение.
Я словно впадаю в транс, едва осознавая, где нахожусь, фокусируясь исключительно на восстановлении того, что невосстановимо, и позволяя тому, что можно назвать волшебным инстинктом, направлять мои действия. Кровь становится горячей, волшебство бежит по моим венам, пульсирует в сердце, поначалу медленно, потом все быстрее, жар почти сжигает меня изнутри.
Но я не успеваю закончить, из волшебного транса меня вырывает крик. Это кричит женщина.
5
Сначала я думаю, что убила ее, но слишком уж громко она кричит. Потом меня охватывает страх при мысли о том, что я натворила нечто похуже, каким-то ужасным образом изменила ее, неправильно сплетя волшебство, которое не понимаю. Я не сразу соображаю, что она просто пришла в сознание и заново переживает все, что с ней произошло.
– Все хорошо, – уверяю я, пытаясь ее успокоить. – Вы в безопасности.
Я стараюсь не думать о том, что вернула ее с того света исключительно с помощью волшебства. Сила бушует в моих костях, я стараюсь ее не замечать, чтобы отдать все свое внимание лежащей передо мной напуганной женщине, но это трудно. После месяцев бегства от волшебства последние несколько часов магическая сила лишком настойчиво напоминает мне о своем существовании.
– Мой ребенок! – стонет женщина, хватая меня за руки. – Мой ребенок?
– Он тут.
Я говорю успокаивающим тоном, как будто общаюсь с диким зверем, поскольку, если честно, она страшит меня.
При виде младенца женщина с облегчением всхлипывает и прижимает его к себе. Потом по лицу ее пробегает волна удивления, и она с испугом смотрит на меня.
– Что случилось?
– На вашу повозку напали, – объясняю я и протягиваю руку, чтобы придать ей мужества, но она отдергивается. – Я обнаружила вас тут. Вы были без сознания.
Женщина хмурится, ей страшно.
– Вы пытались спастись? – Я хочу вытянуть из нее хоть какие-нибудь сведения.
– Я не… не помню. – Она в панике.
– Все хорошо. У вас просто шок.
Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
– Я вас знаю?
– Нет, – отвечаю я. – Я просто нашла вас. – Ее поведение беспокоит меня. – Как вас зовут?
Она открывает рот, но снова закрывает и сдвигает брови:
– Не знаю.
У меня внутри все сжимается.
– А ваш ребенок? Как его зовут?
Женщина опускает взгляд на ребенка, который уже спит у нее на руках.
– Я… я понятия не имею. – С дикими глазами она хватает меня за руку. – Что со мной? Почему я ничего не помню?
Меня охватывает жуткое чувство, потому что я точно знаю, что с ней, но не скажу.
– Не беспокойтесь, – повторяю я, уклоняясь от вопроса. – Я уверена, память к вам вернется.
У меня начинается тайная паника. Это катастрофа. Вместо того чтобы незаметно удирать с острова, я поддалась соблазну, самонадеянно встряла в нечто могущественное, чего не понимаю, и заварила настоящую кашу. Я не могу бросить эту несчастную тут, будучи причиной провала в ее памяти.
– Полагаю, вы не знаете, куда направляетесь? – интересуюсь я, предвидя ответ.
Она отвечает всхлипыванием.
– Хорошо. – У меня нет времени, на меня охотятся гвардейцы. – Давайте заглянем в ваши вещи. Возможно, они нам как-нибудь помогут.
Женщина с облегчением кивает. Однако ее сумка пуста, бандиты забрали все, что могло представлять хоть малейшую ценность, и остальное тоже. Мы выворачиваем ее карманы и не обнаруживаем ничего, что могло бы дать нам подсказку. Но под юбками у нее что-то шуршит, что-то зашитое в ткань. Кинжал без труда вспарывает карман, и обнаруживается письмо. Оно потерто и зачитано до дыр, чернила в некоторых местах расплылись, вероятно, от слез. Это любовное послание. Большая часть его содержимого бесполезна и уж точно не касается меня, однако автор упоминает корабль «Черная ночь». Я о таком никогда не слышала, но лиха беда начало. Заглядываю в конец письма, надеясь на еще одну подсказку в виде подписи, однако там лишь стоит «Р».