Значит, война!
Шрифт:
– Мы не друзья с Марко. – поправляю его, не желая, чтобы эта ложь разрасталась. – Эдда рассказывала мне уже о том, что Марко решил выступить в роли моего покровителя в школе, но мы никогда не говорили с ним об этом, мы вообще практически не разговариваем…
– Может быть его об этом попросил отец? – Уго безразлично пожимает плечами и помогает мне сесть, обнимая, демонстрируя всем, что мы пришли вместе. Интуитивно поворачиваюсь и снова натыкаюсь на высокую фигуру Луккезе, глупо отрицать, что он главный шедевр среди всех этих бюстов и Гераклов, слепленных великими скульпторами. На него все и
Девушки трутся своими сиськами о него, словно это принесет им удачу. Это вызывает у меня приступ ревности, зеленею от злости, глядя как он смеется, трогая их за выпуклые части тела. С ними он более ласков, чем со мной. Покровитель недоделанный.
Жмурюсь и отворачиваюсь, не хочу на него смотреть. Морок. Наваждение.
– Ты вся дрожишь. – Уго поправляет мне волосы и целует в щеку. Я и не заметила, как вся взмокла, и не от поцелуя. – Если хочешь мы уйдем?
На мгновение я задумалась, мне очень хотелось посмотреть на скачки, но и совсем не хотелось сидеть в поле зрения Луккезе. В его присутствии я чувствовала себя некомфортно, у меня горел затылок и кружилась голова.
– Не хочу уходить, но прошлась бы и подышала свежим воздухом немного перед гонкой. – решаюсь я, замечая, как к нам идут Эдда с Флавио. Мой наряд и поведение частично добился желаемого, я привлекла Уго, даже через чур. Теперь парень думает, что у меня к нему чувства.
Уго без лишних слов поднимается и помогает мне, не давая опозориться. Очень сложно красиво выхаживать по плитке на каблуках. В любой момент тонкая шпилька может застрять между булыжниками.
– У тебя был парень в России? – спрашивает меня Уго, и я заранее знаю, что именно он хочет выведать у меня. Парням всегда это важно, их интересует только это. Даже забавляет. Мне кажется, в двадцать первое веке они предают женской невинности большее значение, чем сами женщины.
– Нет. – признаюсь ему. – До тебя я по-настоящему целовалась только один раз…
Не уточняю, что с Марко в Риме. Уго становится приятно от моих слов. Парень останавливается и заключает меня в кольцо мускулистых рук, целуя в губы.
– Не хочу показаться странным, но мне кажется, я уже не смогу тебя отпустить… – слова Уго застают меня врасплох, я широко распахиваю глаза и смотрю на него совершенно по-новому. Ни один парень никогда прежде не говорил мне такого. – Ты очень красивая и чистая, смотришь на все своими наивными глазами… из-под длинных ресниц. Я влюбился в тебя с первого взгляда, Лили. В тебя и твой смешной итальянский.
Парень улыбается, и у меня в груди сердце делает мертвую петлю.
– Уго. – провожу пальцами по его идеально прямому носу и очерчиваю пухлые губы. – Ты мне нравишься, и рядом с тобой так хорошо и надежно. Но… у меня никогда не было отношений, не знаю, что говорить и как правильно поступать, мне сложно разобраться в собственных мыслях и чувствах. – каждое моё слово правда. Я могу гордиться собой, потому что не развожу и не лгу парню с хорошими намерениями.
– Мне будет пока и этого достаточно. – он нависает надо мной, проводит рукой по волосам, разглаживая мои непослушные вьющиеся волосы. Я даже не заметила, как мы оказались в пустом парке у арены.
Очень романтично.
– Уго
Марко Луккезе был в белоснежной рубашке, расстёгнутой до середины, ворот, которой был измазан помадой. Он лениво сокращал расстояние между нами, и мне жутко хотелось сбежать подальше от него. Почему-то стало страшно от того, как его дикие разноцветные глаза смотрели на нас, не моргая.
– Марко, мы с Лили, как бы теперь, встречаемся, ничего противозаконного и предосудительного. – Уго отвечал смело, и я восхитилась им. Нужно было быть очень смелым человеком, чтобы выдержать напор Луккезе.
Марко сделал жадный глоток вина из бутылки и отбросил её в сторону, пугая меня ни на шутку.
– А разве я разрешал? – поинтересовался насмешливо Марко, подходя к нам вплотную и выдергивая меня из кольца рук Уго, как будто имел на это право. Сладких запах вина окутал меня, как цепь шею. – Мне казалось, что я доходчиво объяснил, что НИКТО не может даже подходить и заговаривать с Лилией.
– Кто ты вообще такой, чтобы решать за меня? Могу я с кем-то встречаться или нет? – мои возмущения звучат неубедительно. Я настолько поражена, как Марко произносит моё имя, что не могу и двух слов связать. Обычно итальянцам сложно произносить его, и они сокращают до просто «Ли-ли».
Эгоистка внутри меня ликует, я добилась желаемого, заставила Марко ревновать. Но рассудительная Лиля понимала, что я заигралась со спичками и устроила пожар.
Луккезе так выразительно смотрит на меня, скалится, напоминая без слов, что он вытворял с моим телом. От такого откровенного намека покрываюсь пятнами, становлюсь пунцовая с головы до пят. Парень сейчас буквально поимел меня прилюдно.
Образуется пауза, где мы с Марко смотрим на друга неотрывно, многозначительно. Уго не глупый, и улавливает подтекст за недосказанностью.
– Не буду Вам мешать. – обиженно бросает Уго, и мне становится стыдно. Со стороны это может казаться, что я флиртовала с ним только чтобы позлить Марко, от части это правда, но мне не хочется, чтобы он так думал. Я резко отталкиваю Марко, чем злю его, запускаю механизм, который уже не остановить.
– Я тебя не отпускал! – рявкает римлянин, откидывая вьющие волосы со лба. После чего хватает меня и грубо целует, прокусывая нижнюю губу, помечая меня и показывая, что я принадлежу ему. Молочу кулаками по груди, причиняя боль только себе. Марко даже не замечает, он мнет мои губы своими, игнорируя скрип сжатых зубов.
– Пусти! Ты мне противен! Будешь зажимать Альбу на школьном дворе! – отпускаю ему звонкую пощечину. На что Луккезе только скалится как волчара. Даже не замечаю, как показываю ему свою детскую ревность.
– Эй, Марко, отпусти её. – бедный Уго решил вмешаться и защитить меня, за что я была ему очень благодарна, но понимала, что он не противник Марко. Ему стоило бежать.
– Пошел вон! – гаркает Луккезе, обращаясь с другом как с собачкой дворовой. Он игнорирует его, продолжая удерживать меня намертво.