Знак черепа
Шрифт:
Внизу, на палубе, разгорелась отчаянная драка. Треск выстрелов, звон и бряцание стали, глухие, попадающие в цель удары перемежались с яростными воплями и криками. Огненные вспышки пороховых зарядов на мгновение высвечивали фигуры сражающихся, чтобы затем снова погрузить их во мрак. Мы находились в смертельной опасности. Сквозь шум битвы до меня доносился грохот волн, разбивающихся о скалы по левому борту, куда нас сносило ветром. Если нам не удастся выйти из дрейфа или стать на якорь в течение нескольких минут, мы пропали. Сэр Ричард промчался мимо меня к срезу полуюта, держа в руке обнаженную шпагу, лезвие которой при свете фонаря отливало красным, и прыгнул вниз во всеобщую схватку.
Я слышал громкий голос Майкла, отдающего команды. Хватит ли у нас сил? Кто-то перерубил канат, удерживавший фелуку у нашего борта, и она медленно, царапая обшивку, подрейфовала к ахтердеку. Ее мачта намного возвышалась над нашей палубой;
на секунду она зацепилась гафелем за бизань-ванты баркентины, затем ветром ее отнесло за корму. Я не смог даже обернуться ей вслед, хоть и слышал крики, когда люди, оставшиеся на борту фелуки, привели ее к ветру. Нас быстро сносило на рифы.
Битва перемещалась от кормы на нос и обратно. Теперь соперники дрались упорно, ожесточенно, в суровом безмолвии, чтобы сберечь дыхание, и только команды Майкла разносились над шумом сражения. Я почти ничего не видел из происходящего на палубе, не смея оторваться от штурвала, хотя из-за недостаточного количества парусов это позволяло разве что держать баркентину носом против волны.
Наконец Майкл поднялся по трапу, запыхавшийся, мокрый, сверкая белым оскалом зубов в густых зарослях черной бороды.
— Дело сделано! — проговорил он, небрежно переступая через безжизненное тело Джекобса и направляясь ко мне. — Живая была драка! Ребята отлично размялись! Но и нашим тоже досталось. Хорошо, что мы вовремя выбрались из кубрика!
Он бросил взгляд в сторону подветренных рифов и одним прыжком очутился у ограды полуюта.
— Контр-бизань ставить! — заорал он. — Эй, кто там — поднять верхние марселя! Быстро!
Четверо матросов бросились к вантам. У одного капала кровь с предплечья, лицо другого превратилось в багровую маску, но они живо принялись за работу.
— Уступите-ка мне штурвал, сэр, — сказал Черный Майкл. — Сейчас мы отсюда выкарабкаемся. Фуншальский Пит мертв. Наконец-то мы с ним расквитались. Желтый Джек успел спрыгнуть в фелуку, когда мы ей обрубили концы. Мы заперли людей Джекобса на полубаке. Теперь они станут послушными, после этой взбучки!
Я спустился на главную палубу и нашел там сэра Ричарда, усталого, с трудом переводящего дыхание, но торжествующего.
— Я отослал Фрэнка в каюту, — сказал он. — Он на меня разозлился, но я остался непреклонным. Эта юная обезьяна лезла в самое пекло. Поверите ли, Пенрит, он пристрелил бандита, который напал на меня, — ей-богу, правда!
Палуба представляла собой жуткое зрелище. Трупы десятка португальцев с фелуки лежали то тут, то там, залитые кровью из многочисленных колотых, рубленых и огнестрельных ран. Среди них были и двое людей Джекобса. Трое из команды Майкла получили тяжелые ранения, а один был убит. Я отправил раненых на корму, где ими занялся сэр Ричард, а сам перешел на бак взглянуть на соучастников Джекобса, которых заперли в носовом трюме. Увидев меня, они тут же стали молить о пощаде.
— Бросайте оружие, мятежные псы, — приказал я, и они молча, один за другим, виновато опустив головы, поднялись из трюма на палубу. Эмбер тут же, не мешкая, погнал их на работу.
«Золотая Надежда» опять забрала ветер и вновь легла на прежний курс. Черный Майкл на полуюте приветствовал меня:
— Ну что я говорил вам, мистер Пенрит? Прав ли я оказался насчет Джекобса?
Я молча кивнул. Мы еще не совсем избавились от опасности, но баркентина ходко шла в крутой бейдевинд под кливером, верхними марселями, гротастакселем и контр-бизанью, рассекая волны и превосходно слушаясь руля.
— Теперь вы — капитан, — сказал мне Черный Майкл.
Именно эта мысль и пришла мне в голову, когда я наклонился над телом Джекобса. Широко раскрытые глаза капитана подернулись тусклой пленкой, а изо рта стекала тонкая струйка крови. Я убил человека! В честном поединке и непреднамеренно, однако при виде мертвого тела я почувствовал себя дурно.
— Прикажите очистить палубу, сэр? — спросил Майкл. — Ни к чему лишать акул ужина. Приказывайте, капитан!
Запевала Сэм появился на палубе, кичливо выступая в грубой рубахе, пропитанной запекшейся кровью.
— Вы ранены? — спросил я его.
— Это не моя кровь! — гордо ответил он.
— Но и не тобой пролитая, — заметил Майкл.
Сэм вспыхнул и сделал шаг к штурвалу, но гигант только расхохотался.
— Когда ты успел выползти из канатного ящика? — спросил он.
Глава пятнадцатая. МЫ ПОВОРАЧИВАЕМ НА ВОСТОК
… Мы поспорим с Небесами,
одолеем ураган
и пройдем под парусами
весь Великий Океан!
На следующее утро сэр Ричард устроил военно-полевой суд. Церемония проходила в кают-компании и была обставлена довольно торжественно. Посреди каюты стоял стол, покрытый красным сукном, на столе рядом с толстой библией в черном кожаном переплете лежало массивное серебряное распятие, а по углам возвышались четыре шандала с горящими свечами. За столом восседал сам сэр Ричард; Фрэнк и я выступали в роли присяжных. Люди из команды Черного Майкла, все еще носившие на себе следы вчерашней битвы, по-одному выводили закованных в цепи мятежников и выстраивали их перед столом; те смиренно стояли, опасливо поглядывая на своих стражей, переминаясь с ноги на ногу и выслушивая обвинения во всех смертных грехах.
Никто из нас особо не разбирался в юриспруденции, и главной задачей этого спектакля было попытаться установить, кто в действительности стоит за организацией мятежа.
Мало-помалу из отдельных отрывочных показаний начала вырисовываться истинная картина происшедших событий. Капитан Джекобс не посвящал своих людей в сущность заговора, но не подлежало сомнению, что, после того как фелука возьмет баркентину на абордаж, от меня, сэра Ричарда, юного Маддена и Майкла с его командой мятежники намеревались тут же избавиться. В случае расследования можно было свалить вину на Фуншальского Пита или нападение неизвестных. Тщательность подготовки всего дела с предельной очевидностью указывала на Саймона.