Знак Гильдии
Шрифт:
Юншайла грохнулась на колени:
– Сейчас, господин мой, сейчас! Ох, и рот тряпкой завязали, храни нас Безымянные!
Отставив кувшин к стене, торопливо развязала узел платка, освободила рот. Мелькнула мысль: поцеловать спасенного в губы... Но тут эти губы разомкнулись и злобно произнесли:
– Развяжи! Быстро, ну!
– Конечно, конечно, я уже... Жаль, ножа нет, узлы туго затянуты. Ох, гадина, стерва наррабанская! Я, бывает, тоже приревную кого, но чтоб веревками парня связывать – до такого никогда...
–
Юншайла склонилась над лежащим, и в этот миг ей на плечи обрушилось что-то неистовое, визжащее. Не удержавшись, девушка упала, но тут же вскочила на ноги и рывком стряхнула с себя заморскую дикую кошку.
Ах, так? Ну и пожалуйста! Юншайла в эту игру тоже умеет играть! Сама из-за парней сроду драк не затевала – пусть из-за нее парни дерутся. Но иногда приходилось давать сдачи разным безмозглым дурнушкам. Вот одна из них сейчас и получит как следует!
Юншайла замахнулась, но смуглая мелкая дрянь поднырнула под кулак и за юбку рванула эрнидийскую красотку на себя. Та плюхнулась наземь, да так неловко, что вспорхнувший подол накрыл плечи и лицо.
Ну, это уже... за такое убить мало!
Эрнидийка не вскочила, а взметнулась, как штормовая волна. Со всей своей немалой силы ударила и на этот раз не промахнулась. Худенькая смуглая девчушка отлетела прочь, ударилась о стену и беспомощно сползла на пол. Юншайла замерла в недоумении и тревоге. Неужто и впрямь – убила?
И тут раздалось повелительное:
– Оставь ее! Развяжи... сейчас же, скорее!
Как изменился голос – стал хриплым, резким!
Забыв обо всем, девушка метнулась к связанному Нургидану, который вновь забился в своих путах. Подхватила его за плечи, чтоб не ударился затылком о земляной пол. Драка с соперницей и близость неистовых зеленых глаз возбудили эрнидийскую красавицу так, что она потеряла голову. Один поцелуй – сейчас, немедленно, иначе она задохнется! Все остальное – потом, когда узлы будут развязаны. Но один раз припасть к его бешено искривленным губам – в этом будет особая, терпкая сладость. Именно сейчас, когда он беспомощен, целиком в ее власти!
Не отводя взгляда от его огромных зрачков, Юншайла медленно наклонилась.
И тут случилось страшное. Красивые губы расползлись в невероятном, нечеловеческом оскале. Лицо, превратившись в звериную морду, вытянулось навстречу девушке. Она ощутила жаркое дыхание хищника. Острые клыки лязгнули возле белой полной шеи, да так близко, что скользнули по коже.
Юншайла в смертельном ужасе шарахнулась прочь. Она уже теряла сознание, когда пришедшая в себя Нитха обрушила ей на голову кувшин с астахарским вином.
Юншайла медленно приходила в себя: глаза открылись раньше, чем проснулись память и способность разумно рассуждать. Несколько мгновений она тихо наслаждалась утренним ветерком, мягко овевавшим лицо, и приятным холодком от мокрой тряпки на лбу. Затем поняла, что сидит, прислонившись снаружи к стене коптильни, а с двух сторон над ней склонились Нургидан и Нитха.
Тут она вспомнила все и рванулась было прочь, но четыре руки бережно удержали ее.
– Легче, красавица, – заботливо произнес Нурги-
дан. – Не надо так дергаться. У тебя, наверное, сотрясение мозга.
– Я... как... что?.. Почему?..
– Это же надо – так головой о камень удариться! Больно небось!
Зеленые глаза смотрели ласково, мягко.
– О камень? – вставая и сбрасывая с головы тряпку, вопросила Юншайла. – Я?!
– Ну да, – вмешалась Нитха и для убедительности указала носком сапожка на один из валунов, в изобилии валявшихся вокруг коптильни. – Вот об этот. Не знаю, куда ты, голубушка, бежала ночью с кувшином, но и голову крепко расшибла, и кувшин вдребезги. – В голосе Нитхи сквозь сочувствие просвечивало злорадство. – И все платье вином изгваздала!
Платье и впрямь благоухало дивным ароматом астахарских виноградников, гордости Наррабана.
Чуть пошатываясь, Юншайла устремила требовательный взгляд в лицо зеленоглазому Сыну Рода:
– Ты!.. Ты был связан! Я хотела тебя освободить, а она – в драку...
Добрая улыбка Нургидана превратилась в недоуменную, уголок рта печально дрогнул:
– Связан? Я? Ах, бедняжка! Тебе надо скорее лечь в постель. Хочешь, провожу?
Если силуранцы славятся упрямством, то эрнидийцы вполне могут с ними в этом поспорить.
– А ты, – обвиняюще указала Юншайла на Нитху, – его связала!
– Хорошо, хорошо, – сразу согласилась с ней девочка. – Связала. И на цепь посадила. И намордник надела. Ты только не волнуйся, ладно?
При слове «намордник» перед глазами эрнидийки всплыла жуткая волчья пасть... Ну, уж это ей наверняка привиделось! Такой милый, изящный юноша!
Но связан-то он был?!
И тут девушка, осененная внезапной мыслью, схватила Нургидана за руку. Тот вырвался и отступил на шаг, но было поздно: девушка разглядела на запястье глубокий красный след от веревки.
– Да? – зловеще протянула хозяйская дочь. – Это я, значит, головой о камень стукнулась?
Нургидан и Нитха растерянно переглянулись.
И тут, приоткрыв калитку плечом, во двор ввалился Дайру. И остался стоять тут же, привалившись к забору и тяжело дыша. Одежда его была потрепанной и грязной, лицо в царапинах. А плечом он отворил калитку потому, что руки были заведены назад и накрепко прикручены к телу толстой веревкой.
При виде этого зрелища Юншайла даже рот раскрыла. А потом завизжала на весь двор: