Знак Истинного Пути

Михалкова Елена Ивановна

— Вот что, молодой человек, ехал бы ты без магазина. А то, неровен час, застрянешь в луже — и тащи потом тебя отсюда. Только тащить-то никто не будет. Так что разворачивай свою «Тойоту» и шуруй обратно.

— Это не «Тойота», а «Нива», — автоматически поправил Макар.

— А мне, молодой человек, без разницы — на какой железяке ты ездишь. Увози давай ее отсюда — вон, весь проезд перегородила!

Макар обернулся, хотя прекрасно знал, что увидит — ту же лужу, которая, конечно же, никуда не делась. Мельком бросив взгляд на соседние дома, он вдруг заметил, что почти в каждом стоит за окном кто-то и смотрит в их сторону. Где-то хлопнула дверь, где-то скрипнула калитка, и на улице стали

показываться люди. Пока они были далеко, но Макар мог бы поклясться, что они выходили вовсе не затем, чтобы побазарить с приезжим.

«Попал, — понял он, — вот и искомая деревня. Только что-то непохоже, что аборигены с радостью будут делиться информацией». В бардачке у Макара лежал пистолет, но он подумал, что до такого абсурда, как необходимость отстреливаться от деревенских жителей, не дойдет. Потом вспомнил рассказ о том, как ребятишки нашли в лесу труп, и решил, что ничего абсурдного в такой возможности нет, а в следующий раз пистолет нужно будет положить в карман.

— Чего задумался, студент? — прервал его мысли голос старика. — Не хотят тебя люди здесь видеть. Не нужен ты нам со своим учением, ясно?

«Каким учением?» — хотел спросить Макар и тут все сообразил.

— Черт бы вас не видал! — воскликнул он с неожиданным раздражением, испытывая одновременно и облегчение, и злость. — Вы бы сначала спрашивали, а потом уже гнали из деревни. И какой я вам, на фиг, студент?

— А кто ты такой? — спросил дед, несколько растерявшись от Макаровой агрессии.

— Я — частный детектив. Разыскиваю девушку. Она должна была пройти здесь с паломниками четыре года назад. Я не знаю, появлялись они потом или нет. Знаю только, что группа была большая, человек пятнадцать, и вел ее парень по имени Данила.

Полчаса спустя Макар и еще семь человек деревенских сидели в избе и разговаривали. Старикан, которого звали Иваном Демидовичем, неторопливо рассказывал Макару про паломников, и в его повествование время от времени встревали остальные — с уточнениями и дополнениями. Старик отругивался, а потому рассказ затягивался, но Макар не перебивал. Он слушал очень внимательно, хотя об основных событиях уже догадался.

Четыре года назад паломники заявились в Шатонино последний раз. До этого они приходили три года подряд, и жители не обращали на них особого внимания. Они всегда останавливались за околицей, у мужика по фамилии Игнатов, недавно поселившегося в деревне, человека хмурого и неразговорчивого. Ночевали и шли себе дальше.

— Сначала, конечно, наш народ любопытствовал, что да как, — объяснял Иван Демидович, — но старшой их культурно разъяснил, что идут они поклониться святыне, а неразговорчивые — потому что обет на себя взяли, да и просто устали. Ну, чего тут непонятного? От них и отстали.

— Нет, не отстали, — вмешалась старуха в цветастом платке. — Марья Семеновна хотела с ними пойти. Просилась, да ее не взяли. И еще кто-то…

— Да не в том суть! — отмахнулся от нее хозяин дома. — Хотя правда, никого они с собой не брали. Но они ведь тихие были, вреда никому не делали. Переночуют себе — и дальше идут.

— Да уж, тихие, — покивал головой маленький юркий мужичонка. — В августе-то, четыре года назад…

— Ты, Витя, давай тогда уж сам рассказывай, — с раздражением предложил старик. — А я тебя послушаю. Хоть тебя об ту пору здесь и не было, но ты, видать, много знаешь. Не будешь? Тогда и не перебивай.

Макар слушал Ивана Демидовича, и перед его глазами вставала картина произошедшего.

Тем летом, когда Данила со своей группой пришел сюда в последний раз, на паломников и особого внимания не обратили — привыкли. Появились они ближе к вечеру, обошли деревню стороной и вышли сразу к дому Степана Игнатова —

того самого, у которого и в предыдущие годы останавливались. И все прошло бы так же тихо, как раньше, не вздумай Игнатов посадить у себя в саду какой-то редкий сорт сливы — крупной и сладкой, да еще и похвастаться перед соседями. Пятеро ребятишек из деревни, оставленные у бабушек и дедушек на каникулы, решили наведаться в сад к Игнатову. Про паломников они то ли не знали, то ли решили, что те им не помеха. Ближе к полуночи ребятня ободрала несчастное деревце и собиралась уже убегать, но тут один из мальчишек заметил в огромном игнатовском сарае свет и решил посмотреть, кому это там не спится. Через пять минут он перелетел через ограду как ошпаренный, успев только крикнуть ребятам, что «там женщину какую-то убивают». Примчавшись домой, он выложил все деду с бабкой, и рассказ его так подействовал, что те разбудили соседей и пошли все вместе к Игнатову, потому что мальчонка рассказывал страшные вещи.

— И что же увидели? — нетерпеливо спросил Макар.

— Да в том-то и дело, что ничего, — покачал головой Иван Демидович. — Сначала Игнатов вообще пускать никого не хотел к себе, но те пацаны, которые сливы воровали, своим домашним тоже что-то рассказали, и в конце концов народу собралось немало. Ну, Степан ворота открыл, провел всех в сарай — а там и нет никого. Вот были — и нету. А на полу — следы крови, да много, словно и впрямь убивали кого. Пока шумели, пока по окрестностям с фонарем рыскали — уже и утро. Потом поняли, что паломники сразу, как крик пацана услышали, смылись. А поищи-ка их в наших-то лесах! Да и искать особо никто не стал. Пошли к участковому, рассказали все, да только участковый наш… — Старик махнул рукой с огорченным видом. — Пока он проспался, пока похмелился, тут уж и Новый год наступил. В общем, так все и закончилось.

На следующий год паломники опять пытались зайти в деревню — только на сей раз вел их не Данила. Деревенские жители их разве что камнями не закидали. Позвонили в милицию, и паломников даже задержали, но потом отпустили. Еще пару-тройку раз в деревне появлялись какие-то люди, говорившие о святынях, но местные их просто выгоняли, как выгнали бы сейчас и Макара. А Степан Игнатов в том же году дом продал и уехал.

— Так про девушку никто не знает? — спросил Макар.

— Да что ты! — махнул рукой Иван Демидович. — Я ж тебе говорю, мы и не видали толком никого. Там у них и мужчины были, и женщины. А потом — они же в плащах каких-то с капюшонами шли, даром что август на дворе, лиц-то не разобрать.

— А где тот парнишка, который видел, как убивали женщину?

— Да его родители года два как в Германию уехали, — подала голос толстая пожилая женщина. — Они по соседству со мной жили. Всех своих забрали — и мать, и отца. Дом заброшенный стоит, смотреть жалко.

— Иван Демидович, так куда они все-таки шли? — вспомнил Макар. — Здесь разве есть какое-то место святое?

Вместо Ивана Демидовича ответила, сильно шепелявя, старуха в цветастом платке.

— Есть место, есть. Мы сразу-то не сообразили, а то бы знали, где их, прохвостов, искать. Километра три, а то и больше отсюда будет. Святое место, святое, только о нем мало кто знает.

— А что за место? — не выдержал Макар.

— Непонятное место, честно сказать, — проговорил Иван Демидович под неодобрительное ворчание старухи в платке. — Про него забылось постепенно, но раньше туда на поклонение ходили. Только сейчас говорят, что вроде как выдумки это все. Я полагаю, что выдумки и есть, но некоторые верят.

— Иван Демидович, как место называется? — взмолился Макар.

— Могила старца Луки, праведника и отшельника, вот как! — строго ответила вместо хозяина дома старуха.