Знак из зазеркалья
Шрифт:
– Из зеркала, – я обернулся, и едва взгляд скользнул по зеркалу, тело начал сотрясать озноб.
– Ты прикалываешься?
– Лизка, нет. Нет!
– Что произошло, ты можешь сказать?
– Я… Я видел женщину. В зеркале. Она долго на меня смотрела, потом потянула руку и я… Закричал, и сразу оказался в темноте.
Все переглянулись.
– Женщину, говоришь? – скептически спросил Диня. – А не от страха ли ты в обморок грохнулся?
– От страха, – не стал я изворачиваться. – Ты бы тоже рухнул.
– Никого он не видел. Остался один в комнате, сидел, таращился в зеркало, нагнал сам
– Придурок, я её видел.
– За придурка отвечать придется.
– Отвечу, – я поспешно встал с кровати, на которую меня перенесли, и чуть не упал. Ощущалась слабость, к тому же к горлу подступила тошнота.
– Да гонит он все, – услышал я голос Дини, когда Лизка с Толяном повели меня в ванную.
– Не гоню. Лиз, я видел её. Клянусь!
– Ладно-ладно, Слав, это уже не столь важно.
– Для меня важно. Пойми, я видел… видел…
– Слава, забудь о ней, – Толян протянул мне полотенце. – Тебе выспаться хорошенько надо, а утром мы поговорим.
– Только моим ничего не рассказывай, – попросила Лизка. – И своим родителям ни слова. Договорились?
Я кивнул. Меня душили обида и беспомощность. И страх, который никак не хотел отпускать.
Глава вторая
Паническая атака
Прошло две недели…
У Таньки Петрищевой был не только голос нудный – она сама была нудной, скучной и неинтересной. Отличница, любимица всех учителей, всегда первая, всегда вся такая положительная – белая и пушистая. Правда, друзей у Таньки нет: стремление быть впереди планеты всей, плохо скрываемый подхалимаж к учителям, прохладное и немного высокомерное отношение к одноклассникам не способствовало развитию дружбы.
Танька была сама по себе, типичная ботанка с завышенной самооценкой и желанием во что бы то ни стало и любыми способами угождать тем, кому хотела понравиться. В школе, если не брать в расчет учителей, она никому не нравилась, поэтому, угождала Танька только учителям, с безумным рвением и усердием выполняя их многочисленные просьбы.
– Короче, – сказала Петрищева нудным голосом, – через неделю у нас контрольная по алгебре, постарайся выздороветь. Ты понял меня?
Я посмотрел на Таньку и подумал, что лет через шестьдесят из неё получится отличная злющая старуха. Я даже прикинул, как она будет смотреться немного располневшей, с седыми волосами, крючковатым носом и кривоватыми губами. Жесть!
– Ты понял, что я тебе сказала? – повторила Петрищева. – Чтоб через неделю выздоровел!
Или прикидывается или действительно не понимает, что ангина за два-три дня не пройдет, и терапевт ясно сказал, в школу я отправлюсь недели через две. Не раньше.
Но для Таньки это пустой звук, что ей моя ангина, если через неделю у нас контра по алгебре. А я плевать хотел и на контрольную, и на алгебру и на Таньку Петрищеву в придачу. Кем она вообще себя возомнила, или считает, если староста, то имеет право вваливаться после школы к одноклассникам и трепать им нервы? Кто её сюда звал, кто просил тащить домашнее задание – можно подумать я буду его делать – ха!
– Петрищева, вали отсюда. У тебя дома собака с ума сошла от одиночества, её выгуливать пора. Принесла задание и топай.
– Я тебя предупредила – контрольную
– Повтори ещё пять раз, а лучше на обоях красным маркером напиши. Здесь же все идиоты, с одного раза никто ничего не понимает.
Танька чихнула.
– Во! Видишь, значит, я прав. Давай, ещё разок про контру скажи. Когда, говоришь, она у нас? Через месяц?
Чих повторился.
– Будь здорова, Петрищева. Не боишься, что заражу тебя прямо перед контрольной?
– Меня ангина не возьмет, я закаленная, и в отличие от некоторых не болею каждый год. У меня иммунная система сильная.
– Иди со своей сильной иммунной системой к себе домой, я спать хочу.
Танька встала со стула и чихнула так, что у неё заслезились глаза. Потом она проверила, правильно ли я переписал домашнее задание, снова повернулась ко мне, но я не дал ей раскрыть рта.
– Отваливай!
В коридоре эта малолетняя фашистка сказала моей маме о контрольной по алгебре, что-то там прогундела об ответственности, опять чихнула и, попрощавшись, хлопнула входной дверью.
– Неужели свалила? – крикнул я, не веря своему счастью.
– Слав, – мама зашла в комнату, придвинув стул, на котором сидела Петрищева к компьютерному столу. – Что за выражения, откуда ты их нахватался. Не свалила, а ушла. Спасибо скажи Танюшке – заботится о тебе, домашнее задание приносит. Другая бы по телефону позвонила, а Таня лично заходит. Ответственная она.
– Она навязчивая подхалимка! – парировал я. – По-твоему, она по доброте душевной ко мне заявилась? Ага, жди. Шестерит Танька, а домашку принесла, чтобы классухе угодить.
– Кому? – не поняла мама.
– Классухе нашей.
Минут пять пришлось слушать лекцию на темы: «Говорим и пишем правильно» и «Избавляемся от словесного мусора». В итоге, чтобы поскорее остаться в комнате одному, я сослался на усталость и отвернулся к стенке.
– Поспи, во сне организм лучше с болезнью борется.
– Ага, – наиграно зевнул я. – Посплю. Хочу иметь сильную иммунную систему, как у Петрищевой.
Как все-таки много несправедливости, рассуждал я, лежа с закрытыми глазами. Я болею ангиной, хожу с перевязанным горлом, пью лекарства, то есть, получается, я уже несчастный человек. Тогда зачем меня пытаются сделать ещё несчастнее, принося ежедневно домашнее задание? Я на больничном. Имею полное право ничего не делать!
…Проболел я ещё ровно две недели. Контрольная по алгебре, как и коварная ангина, осталась в прошлом, чему я был несказанно рад и даже начал скучать по школе. Завтра понедельник, первым уроком у нас по всем законам подлости алгебра, но меня вряд ли вызовут – как-никак я после болезни, математичка должна быть снисходительна.
Ночью не спалось, я ворочался на кровати, переворачивался с боку на бок, представляя в каком гнусном настроении приду в школу. На алгебре точно буду спать, и опять Галина Егоровна скажет какую-нибудь колкость, напомнит про оценки и, усмехнувшись, добавит, что кому-то придется остаться на второй год. Любимая фразочка, чуть что не по ней – останешься на второй год. А когда она это скажет, на её круглом лице появится злорадная улыбка, точно такая же улыбка будет замечена на губах Таньки. Петрищева всегда действует в унисон с учителями.