Знак кровоточия. Александр Башлачев глазами современников
Шрифт:
– Были попытки совместной работы?
– Расскажу о такой попытке… Конечно, очень разные стили у нас были. Как назвать то, что он делал? Каким-нибудь былинным рок-н-роллом, что ли?.. Это было сразу после выпуска альбома «Энергия». Костя тогда споткнулся на голову, послал нас всех подальше, сказал, что уедет в Москву, будет делать свою команду, заберет с собой Петю Самойлова. У Кости тогда, по первости, звездная болезнь была. Он ведь москвич, ему мотаться сюда постоянно было накладно - жена, ребенок… Его в этом плане тоже можно было понять. И вот, весь первоначальный состав «Алисы», кроме Кости и Пети, остался не у дел. Слава сказал: «Раз Костя в Москве, давайте попробуем с СашБашем замутить, сыграться». Сашка пришел с гитарой, все нормально… Песни его по гармошке достаточно простые. Мы провели с Башлачевым две или три репетиции у нас на базе, поиграли его песни - попробовали их сразу на бит поставить, саранжировать каким-нибудь образом. Одно время даже как-то стало казаться, и он почувствовал, что мы всех порвем этими песнями! Играли «От винта!» - так жестко, по-панковски: «А ну,
– Какое впечатление Багилачев производил - без гитары, про-сто в жизни ?
– Он производил впечатление нормального, обыкновенного человека. Не болтун, в разговорах лишнего никогда ничего не говорил, был достаточно сдержан. Всегда имел свое мнение о событиях, происходивших в стране. Вообще, от других людей нашего круга он ничем особенным не отличался. Мы ведь были на равных, занимались одним и тем же делом - играли музыку, пели песни, никто друг перед другом не выпендривался. Нет, я не спорю, было в нем что-то такое завораживающее, симпатичное, располагающее к себе. Со странностями, конечно… Один случай вспоминаю. Ехали мы как-то в такси по Кировскому втроем, вместе с Задерием. Проезжаем Славкин дом, ничего такого особенного не происходит, вдруг Башлачев говорит таксисту: «Тормозни у светофора!» Тот тормознул, Сашка, ни слова не говоря, выскочил и побежал. Мы: «Ты куда?! Чего?» Ответа не дождались. Я у Славы спрашиваю: «Что случилось-то?» Он мне отвечает, дескать: «Обдолбался Сашка». Я не понял: «Я уже два часа здесь вместе с вами, не долблюсь, ничего такого, а он…» Уже после того, что случилось в феврале, я много думал на эту тему и где-то допускаю мысль, что, может быть, психиатрия здесь в какой-то степени замешана, то есть, болезнь психическая была или что-то вроде этого. Ведь люди вроде Саши, такого гениального плана, думают по-другому. Откуда у них стихи идут? Откуда-то сверху - флюиды из воздуха, из космоса. Какая же причина этого была самая главная - никому не ведано. Что происходило тогда с его головой, только он это и знает, а сегодня, стало быть, это остается тайной.
Поведение странное-да, это было… Я сам обалдел. В последнее время он был какой-то очень нервный, от чего-то его коробило, чего-то он не находил. Вот говорят: стихи у него не шли. А почему они должны были всю жизнь идти? Как говорится, Бог дал, Бог взял. Башлачев - великий поэт. Он написал столько, сколько нужно. Он не из тех поэтов, которые должны в редакцию журнала «Мурзилка» принести к понедельнику какую-нибудь фигню, не из тех композиторов, которые должны на радиостанцию песню сдать в срок. Он не подмастерье, он великий человек, мастер с большой буквы. Ну, не шли стихи, и не шли. Я думаю, он это понимал где-то внутри себя.
– Знают ли сейчас Башлачева ? Нужен ли он молодежи ?
– Сейчас наступает какое-то новое время. Молодые ребята появляются - настоящие поэты. Башлачев был совсем другой, не с кем его сравнивать. В то время он был выше всей рок-тусовки, выше всех лозунгов, которые все пели в тот момент: «Мы вместе!», «За нами!», «Вперед!» и так далее. Это было тогда актуально, а сейчас кажется смешным. Его же песни другие, они глубинные. Они затрагивают саму душу, в них нет плакатности. Тогда ведь все боролись против коммунистов, против системы. И вдруг все стало позволено, и все кинулись зарабатывать деньги. Первое время получалось. А потом - не все и не у всех. Просыпаюсь как-то, ек-макарек, думаю сам себе: «А ведь “Алиса”-то агитбригадой стала!» Поезда, самолеты… «Алиса» стала орудием производства. Не надо было ничего нового придумывать, стимулов для творчества - все меньше и меньше. Я сказал: «Ребята, я не хочу больше работать в агитбригаде». Я не хочу сказать, что у Кости были только лозунги, у него творчество было, да и есть, довольно разнообразное, но у Саши, у него - другое, совершенно некоммерческое… Хотя на тот момент можно было раскрутить и этот материал очень здорово. И сейчас, как и тогда, есть небольшая прослойка людей - интеллигенция, которая как любила Сашино творчество, так и сегодня любит. Молодежь все-таки Башлачева сегодня не знает. Тем, что поумнее, - внятной молодежи -нравится. Ведь его песни, они вне времени. Они и сейчас актуальны, в отличие от большинства песен, которые были востребованы тогда, в 80-х годах. В отличие от многих людей, кричащих о том, что они Мессии и знают истину, Башлачев никому этого не говорил. Но на самом деле он был ближе к роли Мессии, чем кто бы то ни было. Он писал песни о добре и зле, о любви, о хорошем… Светлые песни. Чем они отличались от других? Чернухи в нем никакой не было, и в песнях его тоже.
Поскрипывает старая кассета… На корешке написано моим детским почерком: «Квартирник: Костя, Слава, Саша». Имелась такая пагубная страсть - собирать все, записанное Сергеем Фирсовым! Спасибо ему огромное!
И вот, чудовищная по качеству запись. Костя - понятно, Слава - понятно. Саша - кто это?.. Надрывный, захлебывающийся голос. Кто это? На порядок мощнее и глубже, чем известные и любимые Костя и Слава. Кто этот человек?.. Расскажи мне, Сережа Фирсов!
Елена Чулимова, актриса
Цели у меня нет. Какая может быть цель? Потому что любая конкретная цель - она предполагает… Человек сразу думает, что ее нужно как можно скорей достичь. И поэтому начинает бежать, не замечая ничего вокруг себя.
Александр Башлачев
СЕРГЕЙ ФИРСОВ
НЕ ХОЧУ ЭТОГО
Масштаб Башлачева
Теоретически
Я сразу подошел и спросил: «У тебя есть записи?», он ответил: «Нет». Тогда я предложил: «Давай запишемся!» Практически моя первая фраза… Потом мы долго общались, выпивали у нас в кочегарке. Он очень хотел записаться, а возможности, я так понял, у него до этого не было, то есть он с удовольствием и энтузиазмом отреагировал на мое предложение. Но это была не первая его запись, были какие-то московские квартирники, еще одна череповецкая запись -но это совсем не профессионально… А я предложил профессиональную запись. В том, что Башлачев откликнулся на мое предложение не было никакой прагматичности или корысти - вот, мол, человек сказал, что меня запишет, поэтому я допускаю его до себя. Мы просто понравились друг другу, вот и все. Встречались еще несколько раз, а потом поехали писать. Не мгновенно… Цель записи?.. Распространять, естественно. Но для него лично в этом не было никакой коммерческой заинтересованности. Только «популяризация». А мне, конечно, запись, оставалась. Но я и ему делал копии, он с собой возил, дарил друзьям. Не уверен, что продавал, но дарил-то точно.
А вообще, на квартирниках мы продавали записи, была такая практика. Бобины мы клеили сотнями. Везде продавали, где могли. На концертах, в основном. Но и так просто - с рук. Потом у меня появился ларек, перед ДК Ленсовета, под козырьком, прямо напротив метро. Хорошо, когда хобби с бизнесом совпадает! Мне повезло, наверное…
Так вот, мы с Лешей Вишней впервые записали Башлачева - нормальные микрофоны, аппарат, какие-то эффекты… Не сказать, что она офигенно профессиональная, но все равно получилось довольно удачно. У Вишни дома все это происходило, на Охте. Башлачев сел и сыграл. Было, конечно, несколько дублей, совсем немного. Но энергетика не терялась. Это ж, можно сказать, был маленький концерт. СашБаш сказал: «Я не могу играть один». И мы специально пошли в «Сайгон», взяли там знакомых девчонок, штук шесть-семь, и они сидели с нами, слушали. Как квартирник… Да, Сашка любил, чтобы рядом девочка какая-нибудь сидела. Желательно! Он женщин, конечно, любил очень. Но бабником его нельзя назвать. Чем отличается бабник от простого любителя женщин? Бабник ни одной юбке проходу не дает. А Башлачеву не надо было ни к кому приставать, к нему и так все липли. Сами. Не надо было делать никаких движений. Он был такой очаровашка, эрудит безумный, весельчак фантастический, все время анекдоты рассказывал, всякие истории. Всегда был центром компании - куда бы ни пришел, какие бы звезды там ни были, все равно он был центром. Это дар.
А в его песнях столько надрыва… Совсем мало веселья, даже в веселых темах. Такова жизнь… Характер - это одно, жизнь - другое. Башлачев выражал в песнях свои мысли, свои переживания. Не всегда ведь должно совпадать…
Несомненно, сам он тоже понимал свой масштаб, но он никогда не афишировал, что понимает, что знает, что такое ему дано. Хотя из его интервью видно, что он четко понимал, что он делает и зачем. Он абсолютно четко понимал, чего хочет.
Он хотел петь… Хотел говорить со слушателями, хотел быть понятым. Некоторые музыканты, например, играют с закрытыми глазами, все в себе, им трудно находиться рядом с публикой, а Башлачев никогда не закрывал глаза, всегда смотрел на нас. Именно - на людей, не через них. Для него было очень важным восприятие, глаза слушателей. Не могу сказать, что тяжело было выдержать его взгляд, наоборот. Он захватывал, гипнотизировал, магнетизировал. Башлачев не выбирал кого-то одного в объекты, нет, он смотрел на всех по очереди. Абсолютно личностный посыл! Он не обожания ждал, а понимания. Но, к сожалению, его стихи, их глубину толком никто не понимал, в основном, велись на обаяние. Я и говорю, я уже был подготовлен, а многие люди, которые до этого почти ничего не видели и не слышали, не могли понять, что происходит. Им просто не с чем было сравнивать. Профессионалы, типа Курехина, конечно же, сразу врубались в Башлачева. Они были в теме и прекрасно понимали, с чем столкнулись. Они могли оценить и понять, как такие стихи пишутся, как даются.
Как-то особо никто его не хвалил, так уж чтобы слишком… Нет, говорили что-то хорошее, но не захваливали. Не модно, не принято было захваливать. Никого не захваливали - ни Цоя, ни Майка, ни БГ. На квартирники Цоя, или Майка, или Башлачева народу примерно одинаково ходило, потому что квартирник и есть квартирник, туда двести человек не набьешь. Тут особо выбирать не из чего было. И на тех ходили, и на других ходили. Цой с Майком выступали ровно, весело, это не было таким уж прорывом.
А у СашБаша каждый концерт был боем с самим собой, поэтому, конечно, его выступления воспринимались по-другому, более ярко. Пальцы в кровь сбивал на каждом концерте. Срывал практически полностью ноготь… Можно же было и медиатором играть, но он почему-то не играл медиатором, не привык. Неподготовленные слушатели побаивались… Конечно, тяжело было на него смотреть, потому что периодически он впадал в такой раж, что уже ничего вокруг не замечал. Для многих его концерты были серьезным потрясением.