Знак махайрода

Леж Юрий

После отдыха, для бодрости, получасовая маршировка. И опять занятия. Только теперь уже — любимые. С оружием. Не с одной учебной, а то и деревянной штурмовой винтовкой прошлого века на весь класс. С настоящим, боевым, личным оружием. Правда, пока еще облегченным. Пистолеты-пулеметы. Не древние, но морально устаревшие, уже снимаемые с вооружения. Чистка, сборка-разборка. Долгие, долгие минуты бесконечного прицеливания в пустую стену в двух шагах. Говорят, просто для привыкания. Потом — снова спорт, теперь уже с коротышками-пэпэшками вместе. Бег, полоса препятствий. Окопы, траншеи. Снова бег. В одиночку, парами, группой. Помогать товарищу не запрещается, но и не поощряется. Каждый должен справляться сам.

Потом — пэпэшки

вычистить и сдать в оружейку до следующего дня. В душ. Полчаса отдыха в Собрании и ужин.

Ужин — легкий. Как там говорили римляне: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, ужин отдай врагу»? Точно по пословице. Немного каши, хлеб, масло, чай. Желудок почти пустой, требует восстановления калорий после дневных занятий. На это уже никто не обращает внимания. Впереди еще просмотр телевизора. Фильмы про войну. Приключенческие. Боевики, но — относительно реальные, без ультракрутых героев и грохочущих в космосе взрывов. Иногда — документальные фильмы. Учебные и суровые. «Средние танки и их применение». «Переносной зенитно-ракетный комплекс «Ось». «Поражающие факторы ядерного взрыва и защита от них». После просмотра — художественного ли, документального фильма — краткий, минут на десять, обмен мнениями. Что понравилось, что — нет. Обязательно — почему. Почти семинар. Наставники отмечают для себя, кто и как себя ведет и при просмотре, и после, во время обсуждения. Это тоже важно для выявления лидеров. Но — нужны не только лидеры. Их всегда меньшинство, а современные задачи, любые задачи — военные, мирные, экстремальные — не решаются в одиночку.

Вечерняя поверка. Почти сорок минут до отбоя — личное время. Можно писать письма. Только некому. Можно играть в салки, но за день мальчишки уже набегались до упаду. Можно заняться подгонкой формы. А еще лучше — вон, один уткнулся в тощенькую книжицу. «Караульная служба предназначена для надежной охраны и обороны боевых знамен, хранилищ (складов, парков) с вооружением, военной техникой, другим военным имуществом и иных военных и государственных объектов, а также для охраны военнослужащих, содержащихся на гауптвахте и в дисциплинарной воинской части». Вот так. На занятиях Уставы не учат, но знать их — обязательно.

Отбой. Можно, наконец-то, улечься в койку, укрыться с головой одеялом и забыть обо всем до утра. Если, конечно, не будет ночной, внезапной побудки.

И так — каждый день. Только по пятницам занятия с оружием дополняются стрельбищем. Истинное удовольствие для мальчишек. Боевые патроны, запах сгоревшего пороха, нагар в коротких стволах пэпэшек. В субботу совсем немного занятий. Основное — парко-хозяйственный день. День коллективного ухода за помещениями. Всё вылизывается до блеска. В остальные дни порядок поддерживают дневальные. Свои же ребята. В порядке очереди или — в наказание. По воскресениям — два фильма, один из них вместо утренних занятий. И гораздо больше времени на чтение. Обязательное и желанное.

А летом — еще и Лагеря. Вот так, с большой буквы. Потому что меняется образ жизни. Вместо крепкой крыши над головой и теплых стен — полотнище палатки на десять человек. Вместо готовых завтраков, обедов, ужинов — костер и котелки. Умывание в реке. Там же обучают плаванию. Кроссы, марш-броски. Дневные и ночные. И хотя образ жизни меняется, распорядок дня остается прежним.

Сразу после Нового года — переход на следующий курс. Новое помещение со старыми порядками. Те же наставники и учителя, что перебираются вместе с воспитанниками на новое место. Но все они по-прежнему в символической изоляции. Нет ни «стариков», ни «молодых». У всех мальчишек в документах значится один год, один месяц и один и тот же день рождения. Год подбирают примерно, на глаз. День рождения совпадает с днем основания Легиона. Кто-то живет здесь с рождения. Кого-то доставляют из приютов и полицейских спецраспределителей в пять, семь, восемь лет. Но они тут же становятся равными

прочим. Или исчезают.

К концу Курса обыкновенно выбывает чуть больше половины воспитанников. Кто-то подает надежды в науках. Легионам нужно не только пушечное мясо. Свои инженеры, физики, химики должны быть обязательно. Кто-то изо всех сил сопротивляется превращению в солдата. И их передают полиции. Или особым службам. Никто не знает, куда деваются хронические нарушители дисциплины и неуспевающие в учебе. Кто-то не выдерживает по физическим данным. Не все же от природы сильны, ловки, остры на глаз. Но служат и такие. Легионам нужны свои снабженцы, кладовщики, повара. Но учат этому уже в других местах.

В двенадцать лет маленькие пистолеты-пулеметы сменяются на штурмовые винтовки и карабины. Пока еще тяжелые, неудобные для мальчишек, но через три года, когда настанет время идти в бой, они будут, как родные. И стрелковые занятия из еженедельного удовольствия превращаются в каждодневный адский труд. Обойма из пистолета, обойма из штурмовки, обойма из карабина. По пятницам — пулемет, гранатомет, миномет. Материальная часть и стрельбы. Стрельбы, стрельбы, стрельбы… Теперь и Лагеря из летних становятся круглогодичными. В палатках живут и зимой, и осенью, и ранней весной. Недолго, по полторы-две недели. Иногда — три, но это особый случай, случай учений. Когда мальчишки серьезно, с боевым оружием, но холостыми патронами, играют в войну под наблюдением посредников. Чаще всего — совершенно посторонних, чьих-то чужих наставников и учителей.

Значительно сокращаются учебные часы на общеобразовательные предметы. Литературу, химию, физику, равно как и биологию теперь изучают все больше и больше факультативно, при большом желании. Также факультативно идет и рукопашка, бой на ножах, фехтование. И все больше внимания наставники уделяют тактическим действиям в составе отделения, взвода, роты.

Незадолго до четырнадцатилетия — обязательно — первая женщина. Не совсем загрубевшая, но заматеревшая и не слишком циничная, но только профессионалка, способная понять и помочь мальчишке в первый раз. Потом, по желанию, раз в неделю посещение борделя. И обязательно всякий раз к новой партнерше. Это закон, запрещающий иметь привязанности, даже такие. Многим нравится чувствовать себя взрослыми, способными на мужские дела, кто-то, напротив, отказывается, замыкаясь в себе и сбрасывая сексуальную энергию в спортзале или на полигоне. Любые насмешки и подколы по этому поводу пресекаются и караются гораздо жестче — если не сказать, что просто жестоко — чем промахи в стрельбе или невыученные строки Устава. Впрочем, к четырнадцати Устав повторять никому не надо. Уставы помнят, как таблицу умножения, как запах каши из общего котла, как первый в жизни свет.

…лежащий на полиуретановом пестром, зелень с коричневым, коврике Олигарх беспечно грыз ногти на левой руке, искоса поглядывая на старательно пыхтящего рядом голубоглазого Котяру. Свой норматив по стрельбе Олли выполнил, сэкономив четверть обоймы, пять выстрелов из двадцати, и теперь терпеливо дожидался, когда же прикончит свою обойму сосед по позиции. Котяра, как обычно, мазал, у него редко когда получалось выбивать норматив, но сегодня он, кажется, не добирал и половины, за что следовало несуровое, но чувствительное для подросткового самолюбия наказание.

— Слышь, Кот, — тихонько позвал Олли, приметив, что их наставник по стрельбе и дежурный по полигону отвлеклись на какую-то заминку у воспитуемого далеко на краю стрельбища. — Перебросить тебе пяток патронов?..

— Бросай, — моментально сообразил Кот, но тут же одернул себя: — Что взамен?

— Ничего, — Олли, может быть, и пожал бы плечами, но предпочел не двигаться, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— И цена есть цена… — пробормотал Кот, надеясь, что разговор не займет у них много времени, и наставник не успеет разобраться с возникшими проблемами там, на далеком фланге.