Знак Наполеона
Шрифт:
Труссар демонстративно смахнул распечатки со стола на колени Дюма. Тот моментально вскочил и бросился к нему, но Том успел встать между бывшими одноклассниками.
— Пойдем, — сказал он, уводя Дюма к двери. — Мы сделали все, что могли.
— Думаю, это будет наилучшим вариантом, — согласилась Леви, положив руку на подрагивающее плечо Труссара.
Она подождала, пока дверь за посетителями закроется, и устремила на коллегу укоризненный взгляд.
— Это было действительно необходимо?
— О чем ты? — вызывающе вздернул
— Что случилось между тобой и Дюма?
— Ничего, — слишком быстро и резко ответил Труссар. — Кроме того, что он пристал к нам. Господи, да он же пьяница! От него несет выпивкой. Украсть «Мону Лизу»? Пфф! Ему, должно быть, все приснилось.
— Мне он показался весьма убедительным, — возразила она. — Как и его друг. С какой стати им придумывать такую историю?
— А чем ему еше заняться? Наверное, ему нравится заставлять таких, как я, в панике бегать кругами. Это позволяет ему почувствовать себя значимым.
— Думаю, я расскажу обо всем Леду. На всякий случай.
— Незачем его в это втягивать, — раздраженно нахмурился Труссар. — Уж точно не в то, что мы сегодня услышали. Я разберусь.
— Я не имею права на ошибку. — Ее лицо побледнело при мысли о подобном варианте. — Он директор музея. Ему решать.
— Да он просто заставит меня поменять расписание обходов и снова проверить всю систему безопасности, — фыркнул Труссар.
— Думаешь, стоит позвонить в полицию?
— Если бы мы звонили в полицию каждый раз, мы бы с телефона не слезали. Кроме того, безопасность — моя юрисдикция, и ничья больше. Я не хочу, чтобы кто-либо вмешивался. Уж точно не полиция.
Глава двадцать четвертая
Круглый пруд был обсажен деревьями. Как и было условлено, Арчи сидел на скамейке, укрывшись в тени покачивающихся веток. Усыпанные гравием дорожки лучами расходились от центра в разные стороны, разбивая на части цветник. В конце широкой аллеи, проходившей по центру парка, был виден еще один пруд, а за ним возвышалась гранитная стрела на площади Согласия. Обелиск намеренно поставили близко от того места, где во время революции стояли виселицы.
— Как все прошло? — спросил Арчи, когда они рухнули на скамейку рядом с ним. Горка бычков под ногами свидетельствовала о том, что он провел здесь немало времени.
— Придурки! — выругался Дюма, вытащив из кармана куртки флягу и сделав большой глоток.
— Болваны, — согласно вздохнул Том, отобрав у Дюма спиртное и приложившись.
— Совсем плохо?
— Они смеялись.
— Плохо, — ухмыльнулся Арчи, и его золотой браслет сверкнул в солнечных лучах. — А я вас предупреждал. Они заботятся только о собственных задницах, — мотнул он головой в сторону Лувра. — Как всегда.
— Это Труссар, — покачал головой Дюма, сжав челюсти. — Petit salaud [14] . Он так и не простил мне… — Фразу он завершил весьма красноречивым жестом. — Ну что ж, теперь я в полном дерьме. Он выиграл. И встретился с нами только для того, чтобы показать мне это.
— А как насчет полиции? — предложил Том. — Можно попробовать с ними поговорить.
Дюма отмахнулся.
— Первое, что они сделают, — позвонят Труссару. А он посмеется над ними, так же как посмеялся над нами.
14
Маленькая дрянь (фр.)
— Так что же делать? Мы же не можем просто сидеть и смотреть, как Майло заберет «Мону Лизу».
— Если сможет, — уточнил Дюма. — Труссар прав в одном: охранная система там бронебойная.
— Ты тоже был прав. Риск есть. Какие бы меры безопасности они ни принимали, Майло найдет способ обойти их. Я бы нашел, если бы оказался на его месте.
Двое детей, лежа животами на бордюре вокруг пруда, запустили в воду игрушечную лодку. Ветер наполнил маленький желтый парус и нежно повел кораблик по темной воде. Дети с восторгом закричали и побежали вслед за ним.
— А может, тебе стоит оказаться на его месте? — предположил Арчи. Веселые голоса детей смешались с музыкой духового оркестра, заигравшего где-то на рю де Риволи.
— Конечно! Пойдем погуляем немного, — рассмеялся Том.
— Я серьезно. Если бы картина была у нас, мы могли бы обменять ее на Еву.
— Ты серьезно?! — воскликнул Том.
— Конечно, нет, — вклинился Дюма. — Мы не можем украсть «Мону Лизу».
— Почему нет? — спросил Арчи.
— C’est impossible! [15]
— Майло же собирается, — напомнил ему Арчи.
— Это другое дело.
— На самом деле нет, — спокойно произнес Арчи. — На мой взгляд, у нас два варианта: либо мы разворачиваемся и уходим, либо опережаем Майло, а затем обмениваем картину на Еву.
— Обмениваем «МонуЛизу»? — переспросил Дюма недоверчиво и возмущенно.
— Не настоящую, — объяснил Арчи. — Копию…
15
Невозможно! (фр.)
Тому не нужно было слушать окончание фразы, для того чтобы понять, куда он клонит.
— Мы должны украсть настоящую «МонуЛизу», для того чтобы Майло поверил, что мы можем выменять Еву на нее, — медленно произнес он. — Но если вместо оригинала мы подсунем ему копию, он не разберется, пока не будет слишком поздно. Сыграем с ним в его собственную игру.
— Картину уже похищали из музея. — Глаза Арчи загорелись. — Мы можем сделать это еще раз.
— Это было в 1911 году, — напомнил Дюма. — С тех пор многое изменилось.