Знак Наполеона
Шрифт:
Джулу втолкнул в комнату Еву. Глаза девушки были завязаны, она ступала неуверенно, выставив одну руку перед собой, а другой держась за рукав Джулу. Он остановил ее в середине комнаты под оголенными проводами, свисавшими с потолка.
— И еще пришел какой-то парень по имени Аксель.
— Техническая поддержка. Помоги ему устроиться в подвале, — приказал Майло. — Сегодня вечером устроим репетицию.
Кивнув, Джулу выскользнул из комнаты. Подождав некоторое время, Майло пошел к Еве; паркет скрипел
— Что вам нужно?! — требовательно воскликнула она, повернувшись на звук. Майло молчал, пока не приблизился к ней вплотную.
— Теперь можешь это снять, — сказал он, аккуратно сняв с руки девушки серебряный браслет и сразу же отбросив прочь, словно украшение обжигало его пальцы.
— Это правда необходимо? — спросила она.
— Конечно, — улыбнулся он, обняв Еву за талию.
Она тут же обвила руками его шею и притянула Майло к себе, раскрыв губы навстречу его языку. Дыхание Евы участилось. Майло прижал ее к стене, его рука сначала гладила грудь девушки, а потом скользнула между ног, вызвав сладострастный стон.
Внезапно Майло отдернул голову — с его губ капала кровь.
— Это за то, что твои обезьяны запихнули мне в рот кляп. — Ева стащила с глаз повязку и лизнула свою ладонь, словно пытаясь заглушить неприятный вкус.
— Ты сама сказала: все должно выглядеть убедительно, — напомнил он, слизывая кровь.
— Ты сказал, что Кирк будет так занят погоней за «Мадонной с веретеном», что даже не узнает о смерти Рафаэля. — Ее глаза яростно сверкнули. — Разве не для этого прибивали вонючую кошку к стене?
— Зато теперь он ищет тебя. Это нам тоже подходит.
Ева несколько секунд смотрела на любовника и сообщила, прежде чем согласно пожать плечами:
— Он считает, что послание, которое Рафаэль оставил на колодце, говорит о том, что ты убил его.
— Естественно, он так думает. Он хочет так думать. Ему удобно так думать. Но мы оба знаем, что это не так.
Повисло молчание. Их взгляды встретились: его — решительный, ее — вопрошающий.
— Что между вами произошло?
— Ничего. Просто никто из нас не любит проигрывать.
— Ты знаешь, что несколько недель назад Рафаэль был в Лондоне и искал его? — Ева подошла к зеркалу, аккуратно накрасила губы помадой, сжала их, а затем подправила край мизинцем.
— Наверное, свернул во время последней поездки в Париж, — предположил Майло. — Хотя мы договаривались, что он не будет этого делать.
— Поездка была напрасной, — заверила Ева, убирая выбившиеся пряди под белый ободок. — Тома не было в городе.
— То есть они не разговаривали?
— Очевидно, нет.
— Тогда откуда он узнал? — спросил Майло, глядя девушке в глаза.
— Узнал что?
— Все. Вчера они с Дюма пришли в Лувр и все им выложили.
— Это невозможно, — недоверчиво произнесла Ева.
— Кто-то проболтался. Если не Рафаэль, то кто?
— Кто-то проболтался? — со злостью передразнила она. — Год проработки плана коту под хвост, потому что кто-то проболтался? — Щелчок пальцами был призван усилить впечатление от ее слов.
— Не волнуйся, ничего не изменилось, — твердо ответил Майло. — В Лувре его подняли на смех. Если что, мы можем использовать это себе во благо. В конце концов у нас в рукаве козырь.
— И что же это? — Ева усмехнулась.
— Ты.
Майло поцеловал Еву в нахмуренный лоб.
— А теперь помоги мне.
Он подошел к деревянному ящику, стоявшему возле камина, взял две отвертки и передал одну девушке. Вместе они вскрыли один угол. Майло бережно вытаскивал упаковочную солому и отбрасывал в камин, постепенно открывая изображение женщины, внимательно, даже обеспокоенно смотрящей на младенца, сидящего на ее колене. Внимание ребенка было приковано к деревянному предмету, который он сжимал обеими руками. К веретену.
— Когда ее привезли? — с восторгом спросила она.
— Сегодня утром.
— Ты знал, что Рафаэль сделал копию картины перед смертью? Он спрятал ее в мастерской. А Том нашел — прошлой ночью.
— Мертвый Рафаэль преподносит гораздо больше сюрпризов, чем живой. — Голос Майло был полон то ли гнева, то ли уважения. — Но пусть Кирк ее забирает. Она никому не нужна. Есть спички?
Ева бросила ему коробок. Майло зажег огонь и поднес к лежащей в камине соломе. Она занялась сразу же, сгорая с шипением и треском и отбрасывая на стены камина оранжевые блики.
— Опусти жалюзи! — приказал он. — Никогда не знаешь, кто за тобой следит.
Когда комната погрузилась во мрак, Майло осторожно поднял картину так, чтобы ее поверхность заблестела.
— На подобные работы нужно смотреть именно так. — Его голос звучал удивительно нежно, почти благоговейно. — Электрический свет подчеркивает каждый мазок кисти, но убивает тайну. Пламя же смягчает все недостатки и отметины времени и наполняет изображение странным, мистическим сиянием… на щеках появляется румянец, глаза горят, все оживает. Настоящая магия творится в темноте.
— Мы могли бы оставить ее, — предложила Ева, жадно глядя на картину. Ее глаза и волосы сверкали.
— Слишком рискованно, — твердо ответил Майло. — План остается прежним.
Бросив на картину последний, почти тоскливый, взгляд, он повернулся к камину и аккуратно положил ее в огонь. Несколько мгновений он находился там невредимым, словно само пламя расступилось. Но затем языки огня неумолимо начали пожирать обнаженное тело младенца и нежные складки одежд Мадонны.