Знак небес
Шрифт:
– Понял, – кивнул Вячеслав. – А с этими как быть, – кивнул он в сторону Басыни, Спеха и уже пришедшего в себя Груши.
– А они что – и вправду от своего князя ушли?
– Самого князя уже не спросишь, – пожал плечами воевода. – Это как раз тот самый, которого мы в лесу еще завалили. Но свидетели утверждают, что молодой и тот, которому плохо стало, действительно за девчонок вступились. Причем так рьяно их защищали, что двоих своих грохнули. Одного молодой копьем проткнул, да еще с такой силой, что доспехи пробил, а второго старый – мечом. Говорят, поединок был – загляденье. Против него лучший мечник в дружине княжеской дрался, а все равно не справился, завалил-таки его старый…
– А третий? – нетерпеливо перебил его князь, озабоченно поглядывая на небо, тускнеющее в вечерних сумерках.
– Третий за старого вступился, когда его князь схватить приказал. Говорят, что он перед этим тоже от службы в дружине отказался.
– Ишь ты, – уважительно заметил князь. – С волками жили, а по-волчьи выть не захотели. Значит, для нашей дружины годятся, – сделал он вывод.
– Если согласятся, – осторожно заметил Вячеслав.
– Ну а на нет и суда нет, – пожал Константин плечами. – И без них троих у тебя людей достаточно. Ты иди своих проинструктируй, чтобы с попом ничего не случилось. Ежели не устерегут, головой ответят, – распорядился он уж на полдороге к троице загадочных черниговцев, терпеливо дожидавшихся окончательного княжеского решения.
Около них нетерпеливо переминались с ноги на ногу трое дружинников.
Остановившись возле сидящих на снегу Спеха и Басыни, князь тоже, ни слова не говоря, присел рядом на корточки. Молчание длилось с минуту. Первым не выдержал, как ни странно, Басыня.
– Ты уж либо так, либо так, княже, – посоветовал он миролюбиво. – Чай, не маленькие мы. Порешил что, так не томи душу. А то ишь, гляделки уставил на меня, как телок недельный. Что я тебе, икона, что ли? – и уже совсем грубо поторопил: – Давай, давай, чего ты там удумал для нас, то и делай.
Спех изумленно покосился на старого ратника, обреченно решив, что даже если князь и колебался до начала речи Басыни, то теперь-то уж точно вздернет всех троих. Даже дядьку Грушу не пожалеет, хотя тот и молчит.
– Добрая половина князей за такие дерзкие слова тебя бы тут же и повесили, – будто в подтверждение мыслей Спеха заметил князь.
– Только ты, как я слыхал, из другой половины будешь, – осклабился Басыня.
– Из недоброй? – усмехнулся Константин.
– Из меньшей, – уточнил старый ратник.
– Ну-ну, – протянул Константин и распорядился, вставая: – Всех развязать, напоить, накормить и спать уложить. Утром поговорим.
– И не караулить? – уточнил старший из охраны. – А ежели за ночь сбегут?
– Не сбегут, а уйдут, – поправил его князь. – Они вольные птицы, так что могут идти куда угодно. Только темно ночью, да и волков в лесу хватает. К тому же и товарища своего они никак не бросят. Да и любопытно, поди – о чем утром князь с ними толковать станет. Верно, Басыня? – Он весело подмигнул ветерану, на что тот уже более дружелюбным тоном заметил, с наслаждением разминая запястья, освобожденные от веревок:
– Почти. Только в последнем ты чуток промашку дал, княже. Это вон ему, молодому, – кивнул он на Спеха, – любопытно, а я-то уже и сейчас знаю, что ты сказать нам хочешь.
Он тоже в свою очередь хитро подмигнул Константину.
– И что? – заинтересовался тот.
– Да в дружину свою пойти предложишь, – почти равнодушно заметил Басыня.
Только голос его при этом чуть-чуть дрогнул, выдавая внутреннее волнение старого вояки.
– А если бы и впрямь предложил, то ты согласился бы?
– Как на духу скажу тебе, княже, да и то лишь потому, что понял ты правильно слова мои дерзкие и обиды на них не выказал. – Басыня глубоко вздохнул и продолжил: – Я уже старый. За молодыми не всегда смогу угнаться, но кое в чем ином и они до меня не дотянутся. И вой с меня справный будет. Опять же ни кола, ни двора не имею. Язык меня всегда подводил – что князь Мстислав, что сынок его Гавриил Мстиславич за него меня не больно-то жаловали. Так что ни селищ, ни терема своего я так и не нажил.
– А я селищ не раздаю. У меня все смерды только в княжьей воле, – заметил Константин. – А гривны получать будешь, как все прочие.
– Так-то оно так, – снова вздохнул Басыня. – Да душа у меня, видать, шибко вольная. А теперь она и вовсе на свободу вырвалась, за столько лет в первый раз. Погоди маленько. Пускай она налетается. Правда, перья малость пощипали твои орлы – пусто ныне в калите, ну да ладно уж, и так не пропаду.
– А летать где собрался? Если по Чернигову, то не советую. Проведают князья, что здесь стряслось, быстрее, чем петуха, обдерут и живьем в котле сварят.
– А по твоим владениям, стало быть, дозволяешь? У тебя теперь ныне земель много, – вновь хитро прищурился Басыня.
– Да хоть круглый год броди, – весело махнул рукой Константин и посоветовал: – А утром ты все-таки ко мне загляни, а то негоже с пустой калитой на воле гулять. Верну тебе все сполна.
– Э-э, нет, княже, – укоризненно заметил старый ратник. – Это ведь людишек твоих законная добыча. Я порядок знаю. Не дело ее назад отбирать.
– А я и не буду, – пообещал Константин. – Из своих отдам.
– Во как, – изумился Басыня. – Так там много было, аж четыре гривенки новгородские.
Константин вопросительно посмотрел на старшого из своих дружинников. Тот, секунду помявшись, вспомнил, что князь обещал отдать из своих, и уже без опаски выпалил быстро:
– Брешет он, княже. Три гривны там было, аккурат нам по одной на брата. Да и те киевские.
– А помимо их?! – искренне возмутился Басыня.
– Помимо их у тебя там всего три медяка старых валялось, и все.
– Вот. Я же говорю, княже, почти четыре гривны, – удовлетворенно заметил старый ратник. – А новгородские или киевские – вою в том разбираться недосуг.