Знак судьбы
Шрифт:
— Да, да! — рассмеялась Эстелла.
— Идемте, — сказал Генри.
Эстелла схватила дядю Тоби за руку и потянула его к дому. Я вдруг почувствовала себя очень одинокой и покинутой, но дядя Тоби повернулся ко мне и протянул руку.
— Идем, Кармел, — позвал он.
И я снова была счастлива.
Визиты дяди Тоби были самыми счастливыми эпизодами моего детства. Они случались нечасто и тем ценнее были. Дядя Тоби был братом миссис Марлин. Это не переставало удивлять меня. Трудно найти людей, которые были бы так не похожи друг на друга. В дяде Гоби совсем не было жесткости
— Няня, — говорил он, — каждый раз, когда я вас вижу, вы становитесь все краше.
— Бросьте, капитан Синклер! — возмущенно отвечала няня Гилрой, поджав губы. Думаю, на самом деле она ему верила.
Даже миссис Марлин менялась. Ее лицо становилось мягче, когда она смотрела на брата. Я по-прежнему удивлялась тому, что он ее брат. На доктора присутствие дяди Тоби тоже оказывало влияние: он больше смеялся. Что до Эстеллы и Генри, они не отходили от гостя ни на шаг. Он был добр и особенно нежен с Аделиной. Она сидела, смотрела на него и улыбалась — и становилась по-своему красивой.
Но что особенно очаровывало меня: дядя Тоби всегда подчеркивал, что я одна из его племянников. Мне казалось, я нравилась ему больше остальных. Но, возможно, мне просто хотелось в это верить.
— Идем, Кармел, — говорил он, сжимая мою ладонь в своей, — держись ближе к дяде Тоби. — Словно меня нужно было об этом просить!
— Это мойдядя Тоби, — напоминала Эстелла. — Он не твой!
— Он говорит, что будет моим дядей, если я захочу. А я хочу.
— У цыган нет таких дядей, как дядя Тоби.
Эти слова меня опечалили, потому что были правдой. Но я отказывалась смириться с этим фактом. Думаю, на самом деле Тоби специально подчеркивал, что хочет быть моимдядей.
Приезжая, дядя Тоби много времени проводил с детьми. Эстелла и Генри учились ездить верхом. И он сказал, что я тоже должна учиться. Он усаживал меня на пони, брал его за повод, специально привязанный к сбруе, и водил по полю, крут за кругом. Я была на вершине блаженства.
Дядя Тоби рассказывал нам о том, что делал в море. Он объехал весь мир и описывал места, о которых я никогда прежде не слышала: загадочный Восток, чудесный Египет, красочную Индию, Францию, Италию и Испанию.
Я, бывало, стояла у глобуса в классной комнате, вращала его и спрашивала у мисс Харли: «Где Индия? Где Египет?» Мне хотелось узнать больше о тех замечательных местах, которые посещал наш чудесный дядя Тоби.
Он привозил детям подарки, и — о чудо из чудес — мне тоже! И напрасно Эстелла говорила мне, что он — не мой дядя Тоби! Он мой… и даже больше, чем их!
Дядя Тоби привез мне в подарок шкатулку из сандалового дерева, на которой сидели три обезьянки. Он сказал мне, что они обозначают: «Я не вижу
Коммонвуд был волшебным местом, пока там был дядя Тоби. Но когда он уезжал, дом опять становился скучным и обыкновенным. И все же в моей душе теплилась надежда, что дядя приедет снова.
Когда мы прощались, я прижималась к нему. Мне казалось, что ему это нравится.
— Вы скоро вернетесь? — спрашивала я, и его ответ всегда был один и тот же:
— Как только смогу.
— Но вы точно вернетесь? — пылко настаивала я, зная, что взрослые склонны давать обещания, которые не собираются исполнять.
И к моей несказанной радости, дядя Тоби отвечал:
— Теперь, когда я познакомился с мисс Кармел Март, меня ничто не сможет задержать.
Я стояла и слушала стук копыт и скрип колес коляски, которая увозила его прочь. Потом, когда мы возвращались в дом, Эстелла говорила:
— Он не твойдядя Тоби!
Но ничто не могло меня в этом убедить.
Однажды весной, после первого приезда дяди Тоби, Генри пришел в детскую и объявил:
— В лесу цыгане. Я видел кибитки, когда проходил мимо.
Мое сердце застучало быстрее. Уже много лет они не появлялись здесь — с самого моего рождения.
— Боже мой! — воскликнула няня Гилрой. — Нужно что-то делать. Ну почему они приезжают сюда и досаждают нормальным людям? — Говоря это, она смотрела на меня, словно я была виновата в том, что они приехали.
— Они имеют право, — сказала я. — Лес — для всех, кто захочет туда пойти.
— Будьте любезны, не дерзите мне, мисс, — сказала няня. — У вас могут быть причины, чтобы любить их. Но я — и тысячи таких, как я, — имеем другое мнение. Неправильно разрешать им приезжать сюда, и с этим нужно что-то делать. Если они придут в Коммонвуд-Хаус со своими прищепками и пучками ерики [2] , можешь с ними не церемониться, Сэлли. И от меня они услышат то же самое!
2
Ерика — род полукустарников, кустарников или небольших деревьев семейства вересковых. (Примеч. ред.)
Сэлли благоразумно промолчала, а я постаралась придать лицу печальное выражение, что было довольно глупо, потому что это никогда не срабатывало.
Все только и говорили о цыганах. Люди относились к ним с подозрением. Цыгане приставали к местным жителям, пытались что-нибудь украсть, запугивали, как обычно, предрекая несчастья тем, кто не станет покупать их товары или не захочет гадать.
По вечерам они разводили костры в лесу, сидели вокруг и пели. Мы слышали их из сада. Мне казалось, что песни у них довольно мелодичные. Некоторые из местных девушек ходили к цыганам погадать — услышать предсказания о своей судьбе.