Знак Святого

Чартерис Лесли

– Надеюсь, у вас будет приятное путешествие, – сказал он.

– Уверен, что это пустая трата времени, – продолжал Фрэд, – но мне хотелось бы кое-что сказать вам: ваша борьба – бесплодна и она своего рода символ того, что вы собой представляете. Точно так же, как были повержены вы, будет уничтожен каждый, кто пытается с нами бороться. Тот незначительный ущерб, который вы нанесли нам, будет возмещен; но вас уже никто не вернет к жизни. Можете утешаться этим. Ваш народ вскоре последует за вами. За исключением тех, кого мы оставим в качестве

рабов, – как вы раньше держали в рабстве слаборазвитые народы. Теперь вы видите, что все ваши жертвы были напрасными.

Глаза Святого сияли словно сапфиры.

– Уверен, что это просто пустая трата времени, – насмешливо вторил Святой, – но мне хотелось бы, чтобы вы поняли, прежде чем умрете, одну вещь. Все, что вы со своими сподвижниками разрушите, в истории человечества будет значить не более чем лесной пожар. Вы сеете разруху и смерть, но настанет день, когда снова зазеленеют деревья, а о вас никто и не вспомнит.

– Я предоставляю вам возможность пофантазировать, – сказал капитан и шагнул к двери. Послышался щелчок выключателя; дверь захлопнулась.

Они слышали его удаляющиеся шаги: сначала по твердому полу, потом по мосткам пирса; потом шаги затихли. Прозвучала последняя команда, затем их слух уловил тихий всплеск воды. Секунды начали свой отсчет.

– Саймон, – сказала Патриция.

– Тише, – произнес Святой, напрягая слух.

Они только по звукам могли определить, что происходит снаружи, а звуки доносились с противоположной от них стороны. Теперь не было слышно шагов часового; и только беспрерывное жужжание москитов и других насекомых создавало звуковой барьер, не пропускавший к ним никаких других звуков.

Но где-то очень далеко слышалось глухое трение дерева о дерево и лязг металла. Затем раздались голоса, а также гул, который они слышали раньше, сначала перекрывший стрекот насекомых, затем немного затихший и наконец совсем прекратившийся. Теперь не было слышно ничего, кроме плеска волн, бившихся о берег среди корней ризофоры.

Вернулась на прежнее место и заухала сова.

Но Святой все еще молчал и не двигался – минуты казались часами.

Но вот щелкнул выключатель, и, подобно молнии, их озарил свет.

Все уставились на Святого, который стоял улыбаясь, держа в руке нож.

– Простите меня, мальчики и девочки, – сказал он. – Но мне очень не хотелось, чтобы они услышали, как я двигаюсь.

– Понятно, – сказал Питер Квентин. – Ты настолько деликатен, что мы все просто ослеплены.

Саймон разрезал веревки, связывающие Патрицию. Она поцеловала его и начала массировать кисти рук; он подошел к Карине Лейс.

Когда Саймон освободил ее, она сказала:

– Я думала... я думала... мы все думали... что ты сумел развязать свои веревки раньше.

– Так и было, – ответил Святой.

– Конечно, – сказал Питер, когда подошла его очередь, – ты не должен был говорить об этом никому.

– Мне нужно было что-то предпринять, – объяснил Саймон. Он освободил Питера и подошел к Хоппи. – Я догадывался,

что где-то в полу должен быть люк или что-то наподобие этого. И я нашел его. Пришлось повозиться с замком, но я использовал всю свою физическую силу и даже заклинания, чтобы с ним справиться. Затем мне пришлось превратиться в червя и извиваться по кровельной дранке – к счастью, строение держится на сваях, а не на фундаменте, так что стены не уходят в землю. В общем, я выбрался наружу и поползал там немного.

– Босс, – спросил мистер Униатц, потирая свои затекшие суставы, – а вы не нашли чего-нибудь выпить?

– Должно быть, много чего осталось на яхте «Марч хэер», – ответил Святой, – но я не обследовал ее.

Он открыл дверь; стоя снаружи, он набрал полные легкие относительного свежего воздуха; затем достал из портсигара оставшиеся две сигареты. Патриция подошла к нему и взяла одну. Они стояли рядом, держась за руки, и смотрели на пристань, где в темноте под луной покачивалась яхта, но там, где раньше лежала подлодка, не было ничего, кроме спокойной глади воды.

К ним присоединился Питер Квентин.

– Не хочу нарушать идиллию, – робко заметил он, – но лично мне хотелось бы быть отсюда подальше, когда Фрэд отдаст обещанный приказ.

– Не следует волноваться, – сказал Святой, – я обнаружил взрывное устройство под полом, когда искал люк. Вполне невинная коробочка с этикеткой «Томатный суп». Я прихватил ее с собой.

– А куда же ты ее дел? – подозрительно спросил Питер.

– Я спрятал ее среди консервов, которые матросы должны были перетащить в подлодку. А может быть, это был ящик с боеприпасами – точно не помню. Правда, работенка была не из простых – вытащить ее на пирс и незаметно спрятать. Но тем не менее я все сделал и успел вовремя вернуться.

Тем временем к ним подошли Карина и Хоппи.

А в следующий момент далеко на юго-западе, куда был устремлен взгляд Святого, в серо-синее небо взметнулся ярко-красный столб пламени. Через несколько секунд прозвучал заключительный аккорд, слившийся с ураганом ветра, клонившего к земле деревья. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем содрогнувшаяся земля снова затихла.

– Я думаю, Генрих нажал-таки на кнопку, – сказал Святой.

Эпилог

Сидя в баре «Демпси-Вандербилт», Саймон Темплер наблюдал, как случайно залетевшая муха старалась погрузиться в капельку пьянящего «Рон-Рея», нечаянно пролитого на полированную поверхность стойки. Ему казалось, что он наблюдал за ней очень долго и уже устал держать пари с самим собой, делая ставки на то, как долго продержится муха, прежде чем окончательно свалится. Он ждал Карину Лейс. Наконец, потеряв всякое терпение, он толкнул свой стакан вдоль стойки к бармену, давая тем самым понять, что ему нужна еще одна порция; муха, которая, казалось, была своего рода воплощением Униатца в насекомом, оторвалась от стойки и, зажужжав, улетела.