Знак ведьмы
Шрифт:
– Где он теперь? – Егор вздрогнул, представив это зрелище.
– Помер. – Димон перекрестился. – Видно, инфекцию ему занесли в кровь, с недельку помучился и отправился на небеса. За Варьку он заступился, когда тащили ее в юрту к Голтоку. Молодоженами они были и самыми молодыми среди нас. Варька ненадолго пережила его – в чем-то провинилась, так ее камчой исполосовали. Она в горы убежала – нашли, обратно на аркане мертвую притащили. Вот такие дела наши скорбные. А вскоре нас зарежут на алтаре, как баранов!
– Не зарежут. Егор подсуетился и передачку принес из нашего мира. Сейчас покажу. – Михаил вышел из юрты и вскоре вернулся с патронташем Егора. – А ружье я завтра добуду – есть
– Дальше что? – У Мирона загорелись глаза. – Восстание? Побег?
– Спартаком захотел стать? – рассмеялся Михаил. – Нет. Объявлю, что я посланец Ульгеня, который гневается на них за то, что сделали нас, тэнгри, спустившихся с неба на землю, рабами. Передам волю их бога: нас освободить и чтобы жили мы среди них, как равные среди равных. В подтверждение своих слов парочку воинов подстрелю, а если не поможет, то и самого хаката Тойлоша.
– Почему это ты будешь посланцем их бога, а не кто-то из нас? – враждебно спросил Мирон.
– Потому что только я смогу это так сказать, чтобы они поняли.
На следующий вечер сияющий Михаил принес в юрту ружье. Все обрадовались и начали строить планы.
– Завтра Тойлош сзывает большой круг вождей племен – войско Сайрыма вскоре будет здесь, – сообщил Михаил. – Он побил горшки со жрицей Гюнеш и будет добиваться, чтобы ее лишили сана, хотя она его сестра. У власти нет родственников и друзей. Завтра самое время разыграть наш спектакль. Все, отбой – день будет тяжелый.
Ранним утром поселение гикафисов разбудили удары в большой барабан, сзывающие воинов к юрте хаката.
– Произошло что-то важное, – обеспокоился Михаил. – Как бы это не помешало нашим планам!
Предчувствия его не обманули, и случившееся превзошло все ожидания – исчезло ружье, а с ним Мирон, Федор и Димон.
– Наделают они теперь делов, и с нас головы полетят, – сказал Михаил.
Он, Егор и оставшиеся мужчины поспешили на грохот барабана.
Боем барабана сзывали только воинов, а рабам было запрещено появляться перед юртой хаката, самой большой в поселке, под страхом наказания.
Егор увидел, что в большой барабан бьет Федор, рядом стоит с ружьем на изготовку Мирон, из-за его спины испуганно выглядывает Димон. Их полукругом оцепили воины, все ближе подходя к ним. Видно, этот поступок рабов их озадачил, и они не спешили расправиться с безумцами, ожидая решения хаката, пока не вышедшего из юрты. Мирон поднял ружье и выстрелил вверх. Воины сразу отступили на приличное расстояние от безумных рабов, умеющих управлять громом.
– Идиот! – буркнул Михаил.
Егор увидел, что Мирон догадался сразу перезарядить ружье. Из юрты показался хакат, он был бледен, но держал себя в руках.
При виде его Димон дрожащим голосом, запинаясь, стал что-то говорить.
– Что творят! Что творят! – Михаил взялся за голову. – Все дело загубят!
– Что он говорит?
– Угрожает хакату божьими карами и требует их освободить и вернуть их женщин. В подтверждение сейчас продемонстрирует силу молнии, которой вооружил их небесный отец.
Мирон направил дрожащими руками ружье на воина, стоявшего рядом с хакатом, и выстрелил. Воины от страха отступили еще на несколько шагов. Несмотря на близкое расстояние, Мирон промазал, и воин, в которого он стрелял, лишь испуганно присел и завертел головой.
Хакат что-то презрительно сказал, неожиданно выхватил копье у стоявшего рядом воина и бросил в Мирона. Копье пробило тому горло, и, выпустив ружье, он опрокинулся на землю, задыхаясь и содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
– Что это за сила грома, если она не может убить? – с горечью перевел Михаил.
Федора и Димона уже схватили воины, и по знаку хаката им тут же перерезали горло. В толпе были замечены другие рабы, всех их схватили и поставили на колени перед хакатом. Егор понял, что истекают последние минуты его жизни. Тем временем хакат поднял ружье и недоуменно вертел его в руках, видно, не понимая, как раб сумел извлечь из него гром. Он даже подул в ствол, но получился лишь неприличный звук, вызвавший смех у стоящих рядом воинов. Хакат разозлился и, держа ружье за ствол, с силой стукнул прикладом об землю. Раздался оглушительный выстрел, пуля, рассчитанная на медведя, попала хакату в голову и снесла полчерепа. Кровь и мозги брызнули в разные стороны, воины в страхе отбежали на добрый десяток шагов, оставив перед агонизирующим телом вождя коленопреклоненных рабов. Михаил первым пришел в себя и бросился к ружью, крикнув Егору:
– Давай патроны!
Стянув патронташ с остывающего тела Мирона, Егор протянул два «жакана» Михаилу, и тот быстро зарядил ружье, при этом что-то грозно крича. Его слова подействовали на воинов – те отошли еще дальше. Вдруг раздался звук бубнов, и из-за спин расступившихся воинов вышла небольшая процессия: впереди два кривляющихся и бьющих в бубны шамана, за ними – красивая молодая женщина в высоком головном уборе, украшенном золотом, опоясанная красным поясом. Она шла с гордо поднятой головой, держа в руке деревянную ритуальную палочку, а сопровождали ее две жрицы в темных одеждах.
Егор догадался, что это была верховная жрица Гюнеш. Она что-то спросила у Михаила, выслушав, покачала головой и направилась в сторону юрты хаката. За ней молча двинулся Михаил. Перед входом в юрту она остановилась, обернулась и внимательно посмотрела на Егора – того аж в жар бросило от ее взгляда. Поманив его рукой, она вошла внутрь, оставив свою свиту снаружи.
– Чего стоишь, как истукан?! – недовольно прикрикнул на него Михаил. – Не видишь, что она зовет нас с тобой?!
В юрте, устланной шкурами барсов, жрица устроилась напротив входа. Егор и Михаил, оробев, стояли у входа, но Гюнеш нетерпеливо взмахнула рукой и что-то мелодично произнесла. Михаил передал ружье Егору, приблизился к ней, и они стали о чем-то негромко разговаривать. Вскоре в юрту один за другим вошли вожди племен, и Михаил вернулся на место.
– О чем вы говорили? – шепотом спросил Егор, он заметил, что лицо товарища было бледным и напряженным.
Тот раздраженно отмахнулся, с тревогой наблюдая за тем, как молча рассаживаются вожди, кто недовольно, кто с гневом глядя на них. Потом все же коротко объяснил:
– Она большая умница и на нашей стороне. – И добавил: – Если я укажу рукой и крикну: «Пли!», стреляй не раздумывая. Смотри, не промахнись, но и ее не задень.
Когда юрта заполнилась людьми, образовавшими полукруг, за пределами которого оказались Михаил и Егор, Гюнеш поднялась, вскинула руки вверх и стала говорить нараспев. Один из вождей вскочил на ноги и, указывая рукой на Михаила и Егора, что-то гневно прокричал, злобно сверкая глазами. Егор напрягся, снял затвор с предохранителя, ожидая сигнала стрелять, ощущая внутреннюю дрожь, – ему предстояло убить человека! В прошлом году его действия привели к гибели Проклятого Феликса, но то была случайность. Сейчас он убьет осознанно, по сути, расстреляет ничего не подозревающего человека! Душа его сопротивлялась этому, объяснения, что только так можно спасти собственную жизнь, не помогали. Гюнеш, словно не слыша вождя, продолжала совершать ритуал и, лишь закончив, жестко произнесла несколько фраз и села на место. Вождь в очередной раз злобно взглянул в сторону Егора и Михаила, но молча присел.