Знак Зевса
Шрифт:
В браке Авдата назвалась греческим именем – Евридика. Она родила дочь Кинапу, но умерла в послеродовой горячке.
– Это боги наказали македонского выскочку! – не удержался Арриба.
– Наверно, так и есть, мой царь, но Филипп, когда стал царем, решился на третий брак. Ему очень был нужен наследник!
– Да, конечно. И кто же была его избранница?
– О, этим браком он всех удивил: женился на Филинне, танцовщице и простолюдинке из Фессалии. Говорили, правда, Филинна была необыкновенная красавица. Поэтому можно понять молодого царя – глупая страсть толкнула его на безрассудный
Арриба не удержался от смешка:
– Злой рок гонится за Филиппом.
– Да, похоже, мой царь.
– Но тогда выходит, что у Филиппа есть наследник? Зачем ему Миртала?
Каллипп замялся, развел руками:
– Арридей с рождения оказался… не совсем здоров, слаб на голову.
– Так он – маргит? – советник не понял, удивился или обрадовался Арриба.
– Судя по всему, вмешалась богиня помутнения разума Ата, поскольку боги Олимпа были недовольны его последним выбором жены.
– Теперь мне понятно, почему Филипп прислал гонца. Ему нужен наследник царской крови.
– Это так, царь. Ахилл является предком твоей племянницы Мирталы по материнской линии. Македонянин понимает, с кем нужно породниться.
Арриба оживился. Ему были приятны упоминания о легендарном герое Троянской войны Ахилле.
– Я понял из твоего рассказа, Каллипп, что Македония для Эпира может быть опасна, и только по этой причине мне нужно выбрать из двух зол одно – или держаться от него в стороне, или иметь союзником.
– Уверен, царь, ты поступишь мудро.
– Я выбираю второе.
Каллипп вздохнул с облегчением.
– Это правильный выбор, мой царь.
Арриба показал рукой на розовеющий прямоугольник окна в стене.
– Смотри, богиня утренней зари Эос подаёт нам знак. Пора заканчивать. Я пойду отдыхать, а ты готовь ответ Филиппу. – Арриба неожиданно замялся. – И ещё… сообщи о моём решении Миртале. Пусть готовится к отъезду. Сам понимаешь, возражений я не приму.
Глава 2. Миртала
Пробуждение
Солнце подобралось к полудню, а на женской половине царского дворца, в гинекее, властвовали тишина и покой. Небольшая девичья комната оставалась затемнённой из-за плотных штор, прикрывающих единственное оконце. Но яркий солнечный жгутик, что всё это время настойчиво пробивался сквозь случайную щёлку, упал на неширокую кровать и стал приближаться к спящей хозяйке комнаты, беззаботно открывшейся в непорочной обнаженности. Вот тёплое пятнышко света коснулось длинных золотистых волос, разбросанных по слегка влажной от ночной росы постели, затем коснулось бледной щеки…
Было очевидно, что незваный гость явился сюда с намерением разбудить обитательницу гинекея – юную Мирталу. Но, несмотря на настойчивые приставания, ему не удалось прервать её сон. Она крепко спала, уютно пристроив голову на эпиклитроне, валике, набитом мягкой овечьей шерстью. Видимо, и хорошо провяленная морская трава в кожаном чехле матраца не давала возможности расставаться со сновидениями, которые дарили людям боги ночи. Ведь боги нередко посещают спящего человека по своему желанию, ради развлечения, или чтобы сообщить ему нечто очень важное, меняющее его судьбу. Особое значение придаётся сновидениям, приходящим под самое утро…
В комнату неслышно вошла полногрудая женщина в аттическом хитоне – широкой в два рукава, падающей складками верхней одежде из льняной ткани; на талии пояс с вышитыми узорами. Няня Мирталы. Седая прядь в тёмных волосах и тучные бедра, которым было тесно даже в просторной одежде, выдавали не зря прожитые годы. Няня уверенно и без излишнего шума принялась подбирать и раскладывать разбросанные повсюду вещи, одежду, обувь. Вернула на место опрокинутую набок плетёную корзинку для рукоделия, калаф, и вывалившиеся оттуда разноцветные клубки шерстяных ниток. Заметила на полу блюдо с недоеденными фигами и трагематой, детскими печёными сладостями. По привычке покачала головой – вот так каждое утро!
У стоявшего в углу большого деревянного ящика – кисты – была откинута крышка. В ящике хранились самые разнообразные предметы, без которых трудно представить обитателей гинекея: старинные украшения, передаваемые женщинами от одного поколения к другому, косметические средства, праздничная одежда. Хранились тотемные изображения животных и жертвенные сосуды, предназначенные для исполнения тайного женского культа, и много ещё такого, что можно назвать одним словом – «женские штучки». Девочка опять рылась в этих, как ей казалось, «сокровищах», в поисках чего-нибудь невиданного и неведомого.
Няня с лёгким ворчанием стала подбирать по комнате разбросанные вещи, закрыла крышку ящика. Подняла с пола и возложила поверх шляпу с широкими полями конической формы, от солнца – толию. Считая, что порядок в комнате наведён, женщина присела на край постели и стала пристально смотреть в лицо девушки. Оставалось главное – разбудить воспитанницу, но так, чтобы она не рассердилась или не расстроилась зря. Не то целый день будет дуться на няню и слуг ругать почём зря.
Поняв, что таким приёмом Мирталу не разбудить, няня направилась к окну и решительно отдернула штору, пустив в комнату водопад солнечных струй. Миртала непроизвольно прикрыла руками глаза, а потом их открыла. Лицо отразило удивление, словно она впервые видела свою комнату, а в ней – свою любимую няню. Когда поняла, что из сновидений вернулась в реальный мир, произнесла голосом обиженного ребенка:
– Артемисия, ты разбудила меня, а я ещё спать хочу.
– Довольно валяться в постели, моя красавица. Повар истомился в ожидании – пора подавать тебе второй завтрак, а ты первый не отведала.
– Артемисия, ну, пожалуйста, я ещё посплю. Ну, совсем немножечко! – Капризные нотки усилились. – А я тебе расскажу, что мне привиделось во сне. Не поверишь – очень необычное! Хорошо?
– Дядя твой будет недоволен, если узнает, что ты поздно встаёшь! Нет, нет и нет!
Няня решительно потянула покрывало, после чего Миртала не стала сопротивляться, присела на постели.