Знакомство
Шрифт:
Парень этот уже ржал в голос. Ещё смеясь, он сказал:
— Дурак ты, пацан! Это морские наколки. — В доказательство он вытянул обе руки тыльной стороной вперёд, демонстрируя татуировки. — Ещё в мореходке по глупости сделал. Я старпомом на сейнере работаю, а это наш боцман. Он, правда, отсидел пятёрку по молодости, но уже давно завязал. Тебе сколько лет-то?
— Через неделю одиннадцать будет. А вам-то зачем? — ну, если моряк, да ещё и старпом — почти капитан! — то тыкать уже было никак нельзя.
Старпом
— Придёт в себя, я с него не меньше трёх бутылок коньяка за молчание стрясу! Чтобы в экипаже не узнали, как одиннадцатилетний пацан его уработал!
Я собрался исчезнуть, но Кабану на прощание пару слов сказать всё-таки следовало.
— Слышь, Кабан! Я тебя предупреждал в наших дворах не появляться? Предупреждал! Так вот, ты мне теперь опять задолжал! Я тебя всё равно рано или поздно подловлю! Одного или с дружками твоими ссыкливыми! Я вас снова в список занёс!
Парень вмешался:
— Э, пацан, постой! Сколько хочешь, чтобы его из списка вычеркнуть?
— В смысле? Чего "сколько"?
— Ну денег сколько? Ты же сказал, что он должен. Так сколько должен?
Я не задумываясь ответил:
— Сорок копеек. Двадцать моему другу, у которого он в прошлом году отнял, и двадцать мне, как военный трофей!
Старпом повернулся к Кабану и приказал:
— Отдай ему!
— Я ему уже отдавал! Прошлый раз.
— Если бы я тебя здесь не встретил, я бы и не вспомнил. Но я тебя встретил, так что ты мне снова должен!
— Отдай, я сказал!
Кабан порылся в карманах и буркнул, что у него нету. Старпом выудил из-за пазухи кошелёк, порылся там и протянул мне две двадцатки. Я помотал головой:
— Вы мне ничего не должны. Он должен!
Старпом усмехнулся и протянул мелочь Кабану. Тот осторожно подошёл ко мне и остановился в двух метрах.
— Бросай по одной! — кто их знает, этих портовых. Осторожность не помешает!
Когда монеты оказались у меня в кармане, я развернулся было уходить, но меня догнал голос старпома.
— Эй, пацан, тебя как звать-то?
— Сашка. А вам зачем?
— Кто знает, вдруг встретимся? У нас на флоте такие резкие пацаны всегда нужны. Меня Николаем звать, боцмана Федором, а это брат мой младший Борька.
Я вежливо попрощался:
— До свидания, дядя Коля. До свидания, дядя Федя.
Старпом усмехнулся и кивнул, а боцман меня, по-моему, не услышал. Он всё ещё сидел на асфальте и тряс лохматой башкой. У него, наверно, до сих пор в ухе звенело.
И тут из-за угла появился наш трудовик! Геннадий Васильевич в своём синем халате поверх костюма. В правой руке у него имелся обрезок дюймовой трубы, которым он многозначительно похлопывал по левой ладони.
— Сашка! Ну-ка, иди сюда!
"Во попал!" — подумал я, направляясь к нему. — "Вот только железной трубой мне ещё по жопе не прилетало! Как
— Ваш сынок? — улыбнулся дядя Коля.
— Мой ученик. — хмуро ответил Геннадий Васильевич, — А вы, собственно, кто такие будете?
Геннадий Васильевич положил свободную руку мне на плечо и затолкал к себе за спину. Я из-за его спины подсказал:
— Они моряки из Петропавловска. У них на барже шампанское и шоколад закончились. Женщины, говорят, скучают… Искали гастроном и заблудились. Ну в таком огромном городе, как Магадан, заблудиться несложно! Я им как раз вежливо объяснял дорогу. Меня мама учила, что с незнакомыми людьми всегда нужно разговаривать вежливо…
— Да? А за что же ты тогда этого ногой звезданул? — перебил меня Геннадий Васильевич, — Вежливо… Я из окна видел.
Старпом хотел что-то сказать, но услышав мои пояснения поперхнулся и закашлялся. Мы с Геннадием Васильевичем стояли и ждали, пока он прокашляется.
— Извините, товарищ, не знаю как вас…
— Геннадий Васильевич, — снова высунулся я.
— Спасибо! Так вот, Геннадий Васильевич, мы действительно моряки, но Сашка шутит. Мы местные. Просто случайно встретили его, и я хотел с ним поговорить. У него с моим братом конфликт вышел, и я хотел разобраться, в чем тут дело. А товарищ мой, — он кивнул на дядю Фёдора, который как раз поднялся на ноги и с ошалевшим видом озирался, — Федор сегодня выпил лишку, не разобрался в чём дело, ну вот и получил… Вы уж Сашку не ругайте сильно. Он, похоже, пацан правильный.
— Сам знаю… — буркнул Геннадий Васильевич и бросил мне через плечо, — Иди в мастерскую и подожди меня там.
Я отошёл на пять шагов и остановился. Уходить я не собирался, особенно после того, как понял, что труба предназначалась не мне. Геннадий Васильевич оглянулся на меня:
— Чего встал? Я же сказал, подожди в мастерской!
— Не, я вас лучше здесь подожду. Вон, дядя Фёдор уже, кажется, очухался. Знаю я этих петропавловских! У них из-за климата вечно плохое настроение. И ещё авитаминоз от недостатка солнца. Несчастные люди…
Дядя Коля снова заржал:
— Не боись, Сашка! Учителя твоего в обиду не дам!
Я упрямо помотал головой и не двинулся с места. Геннадий Васильевич плюнул в сердцах себе под ноги, переложил трубу в левую руку, с трудом удерживая её тремя оставшимися пальцами, и подал правую дяде Коле. Потом он обратился к боцману:
— А ты, Фёдор, поостерегись руку на детей поднимать. А то как бы тебе от взрослых не прилетело. Уже по-взрослому! Мы в эту войну столько таких вот мальчишек потеряли, а ты ведёшь себя, как скотина…