Знакомство
Шрифт:
***
Сегодня я рассказывал ещё тише обычного, потому что Надюша, услышав этот рассказ днём, категорически заявила, что если мама узнает, что я рассказываю ТАКИЕ сказки, она поотрывает головы всем — и рассказчику, и слушательницам.
Если днём я пересказывал Надюшке эту сказку почти в том же виде, в котором прочитал её сам, то, пересказывая её во второй раз, я позволил себе несколько отступить от авторского текста и добавить немного красок в детали. Мне казалось, что автор случайно забыл упомянуть о некоторых вещах. Так возникли «юные перси с розовыми сосцами»,
— Шароварах, — машинально поправила меня Надюшка.
— Не-а. Это у нас шаровары, а в Персии они назывались шальварами. Так в книге написано.
— Ладно, пусть шальвары, только этого всё равно не могло случиться, — упорствовала Надюшка. — Они же оба были одеты, правильно? Не играли же они голыми? Рядом ведь были взрослые, и они оба уже большими были.
— Ну, да. И что?
— А то! Как тогда могла принцесса потерять невинность, если они оба одеты были? Сам подумай!
— А помнишь, прошлым летом моя мама показала фокус со своим шелковым платком? Мы все вместе на пляж ходили в тот день, помнишь?
— Это когда она на спор пропустила его через своё обручальное кольцо? Ну помню, и что с того?
— А то, что шальвары тоже шились из тончайшего шелка! Вот и думай!
Здесь вмешалась Наташа, которая прервала наш спор, громко шепнув:
— Отстань ты от него! Пусть дальше рассказывает.
Но Надюшка не была бы Надюшкой, если бы не попыталась оставить последнее слово за собой:
— Вот интересно, а что такое сладострастие? Я иногда слышу — сладострастие, сладострастие, а что это такое никто не знает.
Наташа тоже не знала, поэтому отвечать пришлось мне:
— В словаре написано, что это чувство сильного удовольствия.
— А-а-а, понятно! — вдруг оживилась Надюшка. — Это, наверно, как если идёшь с мамой по зоопарку, и в одной руке у тебя эскимо, а в другой сахарная вата!
— Не, — возразил я, — этого недостаточно. Нужно ещё, чтобы к одной руке был привязан голубой воздушный шарик, к другой красный, а в кармашке фартучка лежал билет на карусели. Вот тогда будет полное сладострастие!
Мы вполголоса посмеялись, и я продолжил рассказ. То предложение автора, в котором он упоминает о том, что мальчишку раба оскопили, я развернул в полноценный рассказ о кровавой хирургической операции без наркоза, которую главный евнух провёл лично своим кривым ножом, после чего мальчик долго болел и чуть не умер от заражения крови.
Когда он всё же выздоровел, его сослали на конюшни, где ему пришлось до конца своих дней вывозить лошадиный и верблюжий навоз в грязной тачке, и он никогда больше не видел женщин. У него вылезли все волосы, кроме небольших кустиков над ушами, голос стал тонким, как у певца Козловского, а кожа сделалась жёлтой и морщинистой.
Видимо, я немного переборщил с деталями, потому что, когда закончил, Наташа вздохнула и сказала, что сказка очень печальная. Надюшка успокоила её. Сказала, что я, как обычно, всё наврал, и что днём я ей рассказывал эту сказку совершенно по-другому, и что на самом
Брусничное варенье
8 апреля 1967 года
— Варенья хочется… — мечтательно вздохнула Надюшка, шагая рядом со мной. Мы с ней возвращались из школы.
— Да, было бы неплохо… — протянул я, погружённый в свои мысли.
Почему-то весь сегодняшний день я был несобранным и заработал два замечания — от географички и от Ирины Васильевны. Географичка даже излила свой гнев в моём дневнике. Завела бы себе свой собственный и писала там своими дурацкими красными чернилами всё, что ей вздумается! Объясняйся теперь с тётей Мариной!…
— Варенья хочется! — с нажимом повторила Надюшка и врезала мне портфелем по спине, чтобы я побыстрее осознал, как сильно ей хочется варенья.
— Варенья? — я посмотрел в голубое весеннее небо, услышал бульканье ручейка подо льдом и весёлое чириканье воробьёв и понял, что сегодня мне тоже очень не хватает варенья.
Мы остановились, посмотрели друг на друга и полезли в карманы. Варенье без свежего, желательно тёплого хлеба — это кулинарное недоразумение. Нужен был хлеб! А для этого нужны были деньги и довольно много. Целых 22 копейки!
На целую буханку у нас не хватало двух копеек, и я уже хотел было предложить Надюшке купить половинку, но тут она вспомнила:
— Слушай, помнишь, ты говорил как-то, что у тебя дырка в кармане? Тебе тогда мать дала пятнадцать копеек на кино и на газировку, а ты сказал, что купил только билет за десять копеек, а на газировку у тебя уже не осталось. Ты говорил, что потерял сдачу. Может они у тебя просто за подкладку завалились?
Мы тут же начали проверять. Я ощупывал подкладку своего пальто спереди, а Надюшка сзади. Я всегда говорил, что она везучая. Вот и сейчас сзади раздался её торжествующий вопль:
— Есть! Нашла! Три или даже целых пять копеек!
Насчёт пяти я всё же сомневался. Я уже давно смирился с потерей тех пяти копеек. Мы с Серёгой в тот день ходили смотреть «Кавказскую пленницу». Серёжке родители вообще ничего не дают. Свои десять копеек он на завтраках сэкономил. Если бы всё было так просто, то почему мы с ним в тот день сами не догадались за подкладкой посмотреть? Нет, не может такого быть! Скорее всего это какая-нибудь другая монетка…
Надюшка быстро перегнала находку вперёд, и началась увлекательная операция по извлечению клада. Дело осложнялось тем, что мама ту дырку в кармане уже давно зашила, и для начала её пришлось восстанавливать.
Когда после долгих мучений на свет, действительно, появился новенький, блестящий пятак, мы, не сговариваясь, направились в гастроном.
С таким трудом добытую буханку хлеба я нёс домой сам. В таком деле Надюшке нет доверия. Тот хлеб, который она приносит домой, всегда изгрызен с одного края. Чтобы она не ныла, я на последние три копейки купил ей стакан газировки с вишнёвым сиропом и теперь возвращался домой совсем без денег, но зато с новенькой, замечательной дыркой в кармане пальто. Впрочем, газировкой Надюшка со мной поделилась.