Знакомство
Шрифт:
Предложение дружбы
17 октября 1966 года
Сегодня на английском мне сзади передали записку со следующим содержанием: «Давай дружить?» Покрутив головой, я тут же обнаружил отправителя, точнее, отправительницу. Катя Петрова, её парта была в соседнем ряду сзади, в упор, не мигая смотрела на меня и едва заметно кивала.
Я отвернулся к доске и также едва заметно отрицательно покачал головой, считая дело законченным, но Катя так не считала. На перемене, когда класс опустел, она подошла ко мне и уселась на соседнюю парту
Болтая ногами в тупоносых красных туфельках, надетых на натянутые поверх чёрных рейтуз белые шерстяные носочки, Катя некоторое время молча наблюдала за тем, чем я занимаюсь. От этого взгляда я чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому через некоторое время поднял голову от книги, которую пытался читать, и с вызовом уставился на неё.
— Почему? — безо всякого смущения спросила она.
— Я уже дружу с одной девочкой, — нагло соврал я.
— С Надькой что ли? — презрительно фыркнула Катя и пересела на мою парту.
Катя гордилась своей фигурой. После летних каникул она принесла с собой из дома небольшие титечки. Первая из девочек нашего класса! Именно титечки, потому что сиськами эти маленькие холмики назвать было ещё никак нельзя. Но всё равно, это стало поводом для разговоров среди мальчишек уже после первого урока физкультуры. Кстати, и попка её тоже сделалась выше всяких похвал — кругленькая такая и выпуклая.
Вообще, она у нас симпатичная. Высокая, с красивой фигуркой. Правильной формы овальное лицо, в обрамлении тёмных, волнистых волос до плеч, большие, карие глаза, красивые брови и густые ресницы. Что ещё надо, чтобы считаться симпатичной, особенно, если у тебя к тому же имеются титьки?
Я пожал плечами:
— Нет, не с Надькой. Точнее, с Надькой тоже, но это по-другому. Ты же знаешь, мы с ней просто друзья.
— А с кем тогда?
Я начал злиться. Нет, правда, какое её дело?
— Моё сердце занято другой! Отстань, Петрова! — почему-то в классе никто не звал её по имени. Только по фамилии. Может потому что два года назад к нам в класс пришла маленькая Катя Милованова, и имя Катя таинственным образом перешло от Петровой к ней?
Катя фыркнула:
— Вот, всегда ты так, Сашка! С тобой серьёзно говоришь, а ты кривляешься! Скажи просто, что боишься!
— Чего это я боюсь? — удивился я.
— Не притворяйся! С девочками по-настоящему дружить боишься, вот что!
Я пожалел, что Надюшка, где-то носится. Даже досюда доносился из коридора её смех. Ну что ж, придётся отбиваться в одиночку.
— Слушай, Петрова, — печальным голосом начал я, — ты очень красивая девочка! Глазки, коленки — всё такое!
Катя усмехнулась, не чуя подвох. Тяжело вздохнув, я закончил фразу.
— Но ты — дура! — Катя сердито пнула меня ногой, которой по-прежнему болтала в воздухе.
— Ну, подумай сама, — потирая бедро, в которое она попала, продолжил я, — если я говорю, что с кем-то дружу, но не называю при этом имени, значит у меня есть причины это скрывать, понимаешь? Ты, если не понимаешь,
"Язык мой — враг мой! Можно было бы про картинку и промолчать. — подумал я почёсывая голову, по которой Катя, рассердившись, шарахнула моим же учебником английского языка."
Хорошо, что в этот момент прозвенел звонок и цвет нашего класса, растрёпанный, помятый и местами почему-то даже пыльный, вновь повалил из коридора в класс.
Взгляд, которым меня наградила напоследок Катя, не предвещал ничего доброго. Она не собиралась отступать и сдаваться, вот о чём говорил этот взгляд!
По дороге из школы домой я рассказал Надюшке об этом эпизоде и спросил её совета,
— Как ты думаешь, если бы я сказал, что дружу с Наташей, как на это посмотрела бы сама Наташа?
Надюшка пожала плечами:
— Не знаю. Хочешь, я её спрошу? Или сам спроси, когда она из школы вернётся.
***
Услышав от Сашки про Петрову, Надюшка встревожилась. Вечером, когда мама улеглась спать, она перебралась в кровать сестры, растолкала её и передала ей его рассказ. Наташа прикрыла рот ладошкой, зевнула и спросила:
— Ну и что?
— Как, что? Ты что, совсем дура? Я же знаю, что он тебе нравится! Он сегодня Катьке отказал, но она не отстанет, я её знаю. И всё, пропал Сашка! Я же вижу, как он на неё поглядывает!
— Ну, а я-то что могу сделать?
— Вот дура! Предложи ему свою дружбу! Не жди, пока поздно станет. Если он хоть раз придёт к Катьке домой, мы с тобой его больше не увидим! Покажет ему сиську и готово дело! А ты Сашке между прочим очень нравишься! Он мне сам говорил. И сиськи у тебя побольше, чем у Петровой будут. И вообще, ты в сто раз лучше её!
— А чего же он тогда на меня совсем не смотрит? В прошлом году мы с ним ещё нормально общались, а с 1-го сентября — как отрезало.
— Стесняется он! Говорит, ты такая красивая стала, что страшно смотреть! Понимаешь?
— Хм, взял бы и предложил дружить! Я бы с радостью…
— Не жди, не предложит! Ты что, Сашку не знаешь? Он же застенчивый. Он со мной легко себя чувствует, а тебя стесняется… Давай придём к нему домой, когда его мама на работе, заберёмся втроём на тахту в спальне. Я попрошу его что-нибудь рассказать, а потом как бы усну, чтобы вам не мешать. Ты не теряйся, предложи ему дружить. Он не откажется, вот увидишь!
— Думаешь получится?
— Да, конечно, получится!
Сказочник
7 апреля 1967 года
Пару лет назад Надюшка придумала новую игру. Суть её заключалась в изменении сюжетов знакомых сказок таким образом, чтобы вышло смешно, или чтобы концовка получилась другой.
Как и все игры, эта тоже порой заканчивалась слезами. Так, например, случилось, когда я, в очередной раз рассказывая известную сказку о Красной Шапочке, сделал Волка очень благородным и добрым. Он нёс Бабушке — своей доброй знакомой, горшочек свежего ежевичного варенья, а простодушные охотники, по наущению глуповатой Красной Шапочки всадили ему в бок два заряда картечи.