Знаковые люди
Шрифт:
Приход фашизма еще более омрачает его жизнь. В Берлине публично сжигаются его книги, любимая дочь Анна, пошедшая по его стопам и возглавившая Всемирное психоаналитическое общество, схвачена гестаповцами. Семья Фрейда бежит в Лондон. К тому времени состояние здоровья Фрейда стало безнадежным. И свой конец он определил сам: 23 сентября 1939 года лечащий врач Фрейда по его просьбе ввел ему смертельную дозу морфия.
Сергей Дягилев. Бессребреник серебряного века
Согласно распространенному мнению, двадцатилетнее существование Русских сезонов Дягилева – сплошной триумф, звездная дорога, вымощенная золотым кирпичом и усыпанная розами. В действительности же «величайший импресарио всех времен» ВСЮ ЖИЗНЬ ИСКАЛ ДЕНЬГИ и балансировал на грани банкротства. ОН НАЧИНАЛ БЕЗ СРЕДСТВ И УМЕР В БЕЗДЕНЕЖЬЕ.
Ровно 100 лет назад Сергей Дягилев метался в поисках средств на организацию Русских исторических концертов в Париже.
Деньги обещали дать владельцы резиновой мануфактуры. За это Дягилев обязался устроить им «чашку чая» у великого князя Владимира Александровича. Нувориши чаю выпили, но денег не дали. Пришлось по грошам занимать у друзей. Возвращать долги Дягилев, как всегда, не спешил. Бенуа слезно просил Бакста: «Добейся, дорогой, чтобы Сережа вернул мне 500 франков... все же он мастер доставать деньги...»
Иллюзионист
Дело в том, что существовал он не по средствам – его проекты были слишком дорогостоящими. Приходилось морочить голову кредиторам, обещая вернуть долги – а денег на это заведомо не было.
«Все знают, что он врет, но все загипнотизированы его твердой волей... Я думаю, что когда-нибудь Дягилев не только получит деньги от министра, но заставит его самого танцевать у себя на сцене в Париже, и он это сделает, думая, что это высочайшее повеление». Так писал в дневнике директор императорских театров Владимир Теляковский.
Непреодолимое личное обаяние, магическая сила воздействия, харизма Дягилева срабатывали безотказно. Кошельки раскрывались сами собой навстречу его красноречию. Уже самой просьбой о ссуде он осчастливливал кредиторов. И очень многие помогали ему бескорыстно, не рассчитывая на возвращение денег.
Правда, ему было свойственно не только гипнотическое обаяние, но и чрезвычайная самоуверенность. И на этом он построил свой имидж.
Приехавший летом 1890 года из Перми в Петербург сын кадрового военного Сережа Дягилев был розовощек и раздражающе жизнерадостен. Его кузен и сердечный друг Дима Философов, впоследствии известный литератор и теософ, ввел восемнадцатилетнего провинциала в круг своих приятелей – будущих «мирискусников». Новых друзей забавляли резвость и смехотворное честолюбие юного Дягилева.
Сначала он занялся музыкой. Но получив от Римского-Корсакова резкий отзыв о представленной на его суд композиции, хлопнул дверью, пробормотав: «Это будет забавная страница в моей биографии». По тогдашней интеллектуальной моде съездил к графу Толстому.
Рассудив, что лучший трамплин для карьеры – эпатаж, изменил внешность и явился обществу с седой прядью в смазанных бриллиантином волосах, с петровскими усиками (в семье культивировали легенду о том, что Петр Великий причастен к генеалогическому древу Дягилевых), в смокинге и с моноклем. Лениво-барственная манера цедить слова, прищуренный глаз. Друзья посмеивались, но он был уверен, что попал в десятку.
«Всю мою жизнь я делал все наперекор всем. Начались нападки общества на мою внешность, напыщенность, фатовство. Наконец, дошло до того, что все меня считают пролазой, развратником, коммерсантом, словом, черт знает чем. Я знаю это как пять пальцев и все-таки с тем же бриллиантовым видом вхожу в Дворянское собрание. У меня есть известная душевная наглость и привычка плевать в глаза, это не всегда легко, но почти всегда полезно», – писал Сергей Дягилев.
Чиновник
Блестяще начавшаяся государственная карьера Дягилева неожиданно завершилась полным крахом.
Обаяв княгиню Тенишеву и Савву Мамонтова, Дягилев на их деньги начал вместе с друзьями выпускать журнал «Мир искусства». Один из авторов журнала, князь Сергей Волконский, став директором Императорских театров, привлек энергичного издателя к государственной службе, сделав его чиновником по особым поручениям. Дягилев был счастлив. Вверенный ему Ежегодник императорских театров вдвое превысил смету, зато являл собой образец художественного издания. Размягченный Волконский доверил предприимчивому эстету постановку балета «Сильвия», однако вскоре, убоявшись злословия завистников, решение свое переменил.
Оскорбленный Дягилев поставил на кон все – отказался от Ежегодника. И тут известный своей податливостью Волконский вдруг заупрямился – потребовал его отставки. Дягилев ринулся за защитой на самый верх, заставив выступить в роли третейского судьи самого императора. Пять дней Петербург будоражили слухи. Затем грянул гром. С подачи Волконского Дягилев был отправлен в отставку «по третьему пункту», лишавшему отставника права поступления на государственную службу. Так выгоняли проворовавшихся шельмецов.
Николай II, узнав об этом, воскликнул: «Какие глупые законы!» Но было поздно. Будущий величайший импресарио всех времен и народов оказался вытолкнут бюрократической машиной на простор частной деятельности.
Феникс
Затем последовало несколько не просто удачных – блестящих проектов: историко-художественная выставка русских портретов (1705—1905) в Таврическом дворце Петербурга – более 6 тыс. экспонатов! Далее – Париж: 1906 год – выставка русского искусства (иконы, живопись и скульптура), 1907-й – Русские исторические концерты (симфоническая музыка и отрывки из опер), 1908-й – русская опера во всем своем великолепии.