Знаковые люди
Шрифт:
А тем временем кольцо вокруг него продолжало сжиматься. В газетах был опубликован список врагов общества, составленный главой комиссии по уголовным делам Чикаго, и список этот, легко догадаться, открывался знакомой фамилией (позже идеей заинтересовался шеф ФБР Эдгар Гувер – так родилась легендарная «Десятка самых разыскиваемых преступников» ФБР). Кроме того, люди Несса, внедрив своих осведомителей в окружение Капоне, по их наводке совершили несколько успешных рейдов на тайные салуны, нанеся гангстерской империи ущерб в несколько сотен тысяч долларов. А кроме того, Несс обнаружил-таки следы двух бухгалтеров, ведших все финансовые дела Капоне. Те согласились сотрудничать со следствием, а Капоне, также имевший «кротов» в насквозь коррумпированной чикагской полиции, узнал об этом и установил премии за их головы – по $50 тыс. за каждого.
И все же Неприкасаемые не отступились, дело было доведено до суда. 16 июня 1931 года Аль Капоне выслушал обвинение в неуплате налогов и нарушении сухого закона. Ему грозило 30 лет тюрьмы, и адвокаты уговорили Капоне пойти на сделку с прокуратурой. Тот согласился и успел похвастать журналистам, что в обмен на признание вины ему был обещан минимальный срок, от двух до пяти лет. Однако судья Джеймс Уилкерсон неожиданно заявил, что, хотя его и ознакомили с рекомендациями прокуратуры, сам он никаких обязательств перед подсудимым не имеет и считает невозможным торг с федеральным судом. Ошеломленный Капоне вынужден был сменить линию защиты и заявил о своей невиновности.
После этого начался четырехмесячный процесс, за время которого оставшиеся на свободе люди Капоне постарались подкупить практически каждого из присяжных. Об этом стало известно Нессу, он сообщил обо всем судье Уилкерсону, который ответил исторической фразой: «Я не удивлен. Делайте ваше дело, господа, а остальное предоставьте мне».
Процесс, на который ведущие СМИ страны отрядили своих лучших репортеров (отчего он получил название «Кто есть кто в американской журналистике»), начался с нового сенсационного заявления судьи. Он сообщил, что в соседнем зале одновременно проходит слушание другого дела, после чего приказал приставам совершить беспрецедентный обмен: отправить на соседнее слушание весь суд присяжных в полном составе, а тамошних присяжных доставить в зал – тоже в комплекте. Защита Капоне и он сам были потрясены решением судьи: новых присяжных никто из его команды не знал, с ними предварительно «не работали», и весь тщательно разработанный план катился под откос.
Вечером в пятницу 17 октября 1931 года присяжные после девятичасовых прений вынесли вердикт: виновен по нескольким (но не по всем) пунктам обвинения в неуплате налогов. И на следующий день судья приговорил Капоне к 11 годам федеральной тюрьмы и штрафу в $50 тыс., а кроме того, к возмещению судебных издержек ($7692) и возвращению в казну неуплаченных налогов ($215 тыс.) с набежавшими на эту сумму процентами.
Подсудимый подал апелляцию, которая была отклонена, и 11 ноября 1931 года приговор вступил в силу. Первое время Капоне содержался в местном тюремном изоляторе, затем самого знаменитого осужденного Америки перевели в федеральную тюрьму штата Джорджия в Атланте, а позже – в легендарный Алькатрас на скалистом островке в сан-францискской гавани.
Всего он провел в заключении семь с половиной лет и был досрочно освобожден в связи с тяжелой болезнью: застарелый сифилис напомнил о себе частичным параличом. Сразу после освобождения экс-гангстеру была сделана операция на мозге, но это лишь отдалило на несколько лет неизбежный конец. О возвращении в Чикаго и руководстве своей империей не могло быть и речи: Капоне стремительно впадал в детство и за год до смерти обладал сознанием 12-летнего ребенка.
Еще находясь в тюрьме, Капоне узнал об отмене сухого закона. Как утверждает статистика, в ночь с 5 на 6 декабря 1933 года, сразу после ратификации конгрессом долгожданной 21-й поправки к конституции (отменяющей пресловутую 18-ю), американцы на радостях выпили одного пива 178 млн литров.
Человек, которого сухой закон сначала озолотил, сделав живой легендой, а затем привел к бесславному концу, умер 25 января 1947 года, по иронии судьбы всего на пару недель пережив автора злополучной 18-й поправки конгрессмена Эндрю Волстеда.
Милтон Фридман. Вождь экономической контрреволюции
Новые ИДЕИ ЭКОНОМИСТОВ могут быть ГОРАЗДО ОПАСНЕЕ, ЧЕМ ОТКРЫТИЯ ФИЗИКОВ, ибо на жизнь людей они зачастую влияют гораздо кардинальнее. Ведь если изобретается новое оружие, основанное на новейшем физическом принципе, то его испытания проводят где-нибудь на полигоне, подальше от людей. а вот ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕИ ИСПЫТЫВАЮТСЯ НЕПОСРЕДСТВЕННО НА ЧЕЛОВЕЧЕСТВЕ. Да иначе и нельзя – ведь по-другому и не проверить их эффективность. Нобелевский лауреат Милтон Фридман так бы и остался известен лишь узкому кругу коллег-экономистов, если бы не две попытки учеников воплотить его идеи, причем в масштабах национальной экономики. На самом деле попыток было больше, но именно после этих двух – в Чили и России – имя ученого стало достоянием широких масс, превратившись ДЛЯ ОДНИХ В ИКОНУ, А ДЛЯ ДРУГИХ – В ЖУПЕЛ. Занятно, что мнение самого Фридмана по поводу «пришитого ему дела» прошло мимо ушей и «прокуроров», и «защитников».
Уроки в чикагской школе
Милтон Фридман родился 31 июля 1912 года в нью-йоркском районе Бруклин. Родители его, эмигрировав в США из Закарпатья (в конце позапрошлого века эта территория принадлежала Австро-Венгрии), познакомились уже в Нью-Йорке. Источником стабильного дохода в семье был небольшой промтоварный магазин, принадлежащий матери Милтона, отец же безуспешно менял одно место работы за другим. И хотя в семье не голодали, с ранних лет будущий маститый экономист приучился экономить на каждой мелочи.
В старших классах школы Милтон определился с будущей профессией: об академической карьере он тогда не думал, а всего лишь хотел быть статистиком в страховой компании. Незадолго до выпускных экзаменов умер Фридман-старший – миссис Фридман теперь приходилось в одиночку содержать и Милтона, и троих дочерей. Однако дальнейшая судьба юноши в семье даже не обсуждалась – он будет учиться в университете (Милтон рано обнаружил прекрасные математические способности). Так и вышло. Молодой Фридман поступил на математический факультет престижного Университета Ратжерса в Нью-Брансуике (штат Нью-Джерси), где, подобно большинству американских студентов, прошел традиционную «школу жизни»: подрабатывал, где только предлагали – официантом в местном фаст-фуде, продавцом в магазине...
На первых курсах Фридмана более всего привлекала статистика, но на четвертом ее сменила экономика. Тем не менее диплом он защитил по прикладной математике. После чего Милтон оказался перед выбором: стать аспирантом отделения экономики Чикагского университета или отделения прикладной математики Университета Брауна в Провиденсе (штат Род-Айленд). Фридман выбрал первый вариант. В Чикагском университете окончательно сложились его научные взгляды, там он защитил магистерскую диссертацию и подружился с коллегой-аспиранткой с забавной фамилией – Розой Директор, которая вскоре стала его женой, а впоследствии – соавтором многих книг. Их союз, семейный и профессиональный, выдержал все испытания на протяжении более чем 60 лет. Соединять математику с весьма далекой от гармонии экономикой Фридман научился также в Чикаго.
В 1935 году молодой ученый получил место в комитете по ресурсам при правительстве, а спустя два года – в Национальном бюро экономических исследований, связи с которым не терял потом почти полвека. Там Фридман работал под началом еще одного будущего нобелевского лауреата Саймона Кузнеца, вместе с которым написал свою первую книгу «Доходы от независимой частной практики», изданную в 1940 году.
Служба в правительственной конторе дала Фридману бесценный практический опыт. Это были годы «нового курса» Рузвельта, реализации ряда, мягко говоря, нерыночных мер по спасению страны после Великого кризиса 1929 года. И одним из тех, кто детально знакомился с экономикой «по Кейнсу», чтобы потом стать ее последовательным противником, был будущий «вождь экономической контрреволюции» (так назовут Фридмана журналисты).