Знаменитые русские о Неаполе
Шрифт:
Берега Неаполитанского залива оказались в целом счастливым местом для русских. Здесь испытали любовь Сильвестр Щедрин, Иван Тургенев, Владимир Соловьев. Сюда приезжали врачевать душевные раны Василий Жуковский, Петр Вяземский, Борис Чичерин. Чудесами Неаполя и Капри – пока воображаемыми – спасался в ссылках Александр Герцен. А Николай Чернышевский из своей ссылки столь ярко расписывал в письмах жене так никогда и не увиденные им красоты Сорренто, что итальянцы по ошибке внесли его имя на мемориальную доску «русских путешественников»…
«Увидеть Неаполь и умереть» – звучит печально, но возвышенно-романтично. Куда печальней звучит: «Он никогда не видел Неаполя…»
Часть первая
Знаменитые русские на берегах неаполитанского
Константин Николаевич Батюшков
Константин Николаевич Батюшков (29.05.1787, Вологда – 19.07-1855, Вологда) – поэт. По мнению биографов Батюшкова, он «в крови носил предрасположение к психозу», ибо среди его родных многие страдали психическими расстройствами (в частности, мать вскоре после рождения Константина сошла с ума и была разлучена с семьей).
В 1797-1802 гг. Батюшков учился в частных петербургских пансионах, где получил гуманитарное образование, изучил французский, итальянский, латинский языки. Большую роль в воспитании будущего поэта сыграл его двоюродный дядя, известный писатель и государственный деятель Михаил Никитич Муравьев – попечитель Московского университета, товарищ министра просвещения; под его наставничеством Батюшков увлекся античной поэзией и литературой итальянского Возрождения – Данте, Петраркой, Боккаччо, Ариосто, Тассо. Поступив на службу (по ведомству народного просвещения), Батюшков стал завсегдатаем литературных салонов; сблизился с Н.М. Карамзиным, В. А. Жуковским, А. Н. Олениным, Н. И. Гнедичем, П. А. Вяземским. Первые поэтические опыты Батюшкова имели успех у читающей публики.
Общее патриотическое движение, возникшее после поражения под Аустерлицем, увлекло Батюшкова, и в 1807 г., когда началась вторая война с Наполеоном, он поступил на военную службу ополченцем, участвовал в прусском походе (в сражении под Гейльсбергом был тяжело ранен – пуля задела спинной мозг). Участник Отечественной войны и заграничного похода 1813-1814 гг.
В 1816 г. неудачи по службе, любовные разочарования и эпизодические вспышки психического расстройства, сопровождавшиеся галлюцинациями, заставили Батюшкова выйти в отставку и уединиться в деревне. В эти месяцы он продолжает писать стихи, занимается переводами с итальянского, мечтает о поездке в Италию. Весной 1817 г. Батюшков писал своему другу Н. И. Гнедичу:
«„Под небом Италии моей. именно „моей“. У Монти, у Петрарки я это живьем взял… Вообще, итальянцы, говоря об Италии, прибавляют „моя“. Они любят ее, как любовницу. Если это ошибка против языка, то беру на совесть».
В 1818 г. указом императора Александра I Батюшков был возвращен на службу, получил чин надворного советника и был причислен к русской дипломатической миссии в Неаполе – в те годы столицы Королевства Обеих Сицилий.
Батюшков выехал в Неаполь в ноябре 1818 г. через Варшаву и Вену. В начале 1819 г. застал карнавалы в Венеции, потом в Риме. Исполняя поручение президента Академии художеств А. Н. Оленина, Батюшков взял в Риме покровительство над русскими стажерами, командированными в Италию «Обществом поощрения художников». В феврале 1819 г. в письме Оленину Батюшков выступил с проектом основания в Италии русской художественной Академии:
«Виделся с художниками… Воспитанники Академии ведут себя отлично хорошо и меня, кажется, полюбили… Скажу Вам решительно, что плата, им положенная, так мала, так ничтожна, что едва они могут содержать себя на приличной ноге. Здесь лакей, камердинер получает более. Художник не должен быть в изобилии, но и нищета ему опасна. Им не на что купить гипсу и нечем платить за натуру и модели. Дороговизна ужасная! Англичане наводнили Тоскану, Рим и Неаполь; в последнем еще дороже. Но и здесь ‹в Риме› втрое дороже нашего, если живешь в трактире, а домом едва ли не в полтора или два раза… Число четырех пенсионеров столь мало, что нельзя и ожидать Академии великих успехов от четырех молодых людей. Болезни, обстоятельства, тысячи причин могут совратить с пути или похитить от художеств: что я говорю, есть сущая правда. Желательно иметь более десяти
В конце февраля 1819 г. Батюшков приезжает в столицу Королевства Обеих Сицилий и приступает к работе в русской дипломатической миссии. В Неаполе в то время было много русских: сюда приехал путешествовавший по Европе с большой свитой двадцатилетний великий князь Михаил Павлович – младший сын Павла I и брат императора Александра I.
В Неаполе Батюшков поселился на набережной Санта-Лючия и о своих первых впечатлениях о городе написал другу юности А. И. Тургеневу:
«Точно так, как Тиверии ‹римский император›, которого остров ‹Капри› пред моим окном, не знал, с чего начать послание свое к сенату, – так я, в волнении различных чувств, посреди забот и рассеяния, посреди визитов и счетов, при беспрерывном крике народа, покрывающего набережную, при звуке цепей преступников, при пении полишинелей, лазаронов ‹неаполитанских нищих› и прачек, не знаю, не умею, с чего начать Вам мое письмо… Каждый день народ волнами притекает в обширный театр восхищаться музыкой Россини и усладительным пением своих сирен, между тем как Везувий, наш сосед, готовится к извержению; говорят, в Портичи и в окрестных местах колодцы начинают высыхать: знак, по словам наблюдателей, что вулкан станет работать…»
Панорама Неаполя с видом Везувия (рисунок начала xix в.).
Сопровождая великого князя, Батюшков объездил берега Неаполитанского залива:
«Четыре недели сряду посвятил на обозрение окрестностей Неаполя, любопытных во всех отношениях, единственных, несравненных. Четыре раза был в Помпеях и два раза на Везувии: два места, которые заслуживают внимание самого нелюбопытного человека…»
«Два раза лазил на Везувий и все камни знаю наизусть в Помпеях. Чудесное, неизъяснимое зрелище, красноречивый прах!»
Во время этих поездок Батюшков особенно сблизился с сопровождавшим Михаила Павловича в заграничном путешествии бывшим наставником Александра I, швейцарским ученым и просветителем Фридрихом Цезарем Лагарпом:
«В бытность великого князя я познакомился с Лагарпом, который бодр телом и духом ‹в 1819 г. Лагарпу было 65 лет. – А. К.›. Он всходил на Везувий без помощи проводника и, к стыду нашему, опередил молодежь…»
Немало русских осталось в Неаполе и после отъезда Михаила Павловича. Празднества в городе продолжались – на этот раз по случаю прибытия австрийского императора Франца I:
«Русских туча. Приезд императора был поводом к балам, концертам и гуляньям. Мы часто в мундиры облачаемся»
Среди крупных русских вельмож, с которыми ему приходилось тогда общаться в Неаполе почти ежедневно, Батюшков особенно часто называет графа Юрия Александровича Головкина (русского посла в Вене); генерал-фельдмаршала, князя Михаила Семеновича Воронцова; генерала от инфантерии, московского генерал-губернатора Алексея Григорьевича Щербатова; генерала императорской свиты, князя Александра Сергеевича Меншикова… Между тем основной мотив писем Батюшкова в Россию того времени – контраст между чудесной природой Неаполя, всеобщим весельем вокруг и собственным болезненно-меланхолическим настроением: