Знаменитые русские о Неаполе
Шрифт:
На берегах Неаполитанского залива прошли последние пять лет жизни Щедрина: в холодные месяцы он жил в самом Неаполе, а с апреля по октябрь работал на натуре в маленьких городках вдоль побережья Тирренского моря (Кастелламаре, Вико, Сорренто) и на окрестных островах, возвращаясь в город обычно к середине октября – началу ноября. Именно в эти годы были написаны лучшие картины Щедрина – пейзажные виды Неаполя, Сорренто, Капри, Амальфи, а также пейзажи, объединенные в тематические серии – «Террасы», «Веранды», «Гроты»…
19 января 1825 г. в России умер отец художника – Ф.Ф.Щедрин. В декабре скончался император Александр и по случаю восшествия на престол Николая I все русские в Неаполе приняли присягу в присутствии
«Театры заперты, на пристани неаполитанской нет больше гаеров, буратинов, пульчинелей, и вечер не знаешь куда деваться, словом сказать, Неаполь сам на себя не похож, и я скучаю по Риму, утешаюсь только мыслию, что время приближается, когда я должен буду выехать за город… Также и нищих умножилось, я видал молодых людей, хорошо одетых, просящих подаяние; по вечерам же целые семейства стоят на перекрестках больших улиц, в некоторых местах стоят мужчины, держа шапку в руке, с покрывшею головою платком, чтобы не быть узнанными…».
Щедрин в те месяцы находится в апогее своего успеха: его картины отлично раскупаются; чуть ли не каждый житель Неаполя и окрестных городков знает и любит «дона Сильвестро». Но художника все более мучает болезнь, которая через несколько лет сведет его в могилу:
«…Болезнь моя была совершенно неаполитанская, разлитие желчи, чем здесь многие страдают. Доктор мне советовал много ходить, а другой – совсем быть без движения; а я ждал хорошей погоды, чтобы выехать за город… Какие здесь мерзкие погоды, вы себе представить не можете, – беспрестанные дожди, сырость, холод и ни одной души русско-христианской нет в Неаполе».
Летом 1827 г. Щедрин провел два месяца на острове Капри, где много писал с натуры, потом отправился в Сорренто и Вико:
«Здоровый воздух, добрые жители и прекраснейшее вино облегчают некоторым образом тяжелую ходьбу по горам…»
А 22 марта 1828 г. неожиданно проснулся дремавший несколько лет Везувий:
«Около двух часов пополудни поднялся ужасный столб дыму и стоял около часу над горой, подобно самым густым облакам; перемена форм дыму от беспрерывного извержения, равно и перемена освещения и красок, было зрелище ни с чем не сравненное… Сколь большое удовольствие принесло мне сие зрелище, с другой стороны, было неприятно беспрестанное дрожание дверей и окошек во время дыму. Слухи о сем извержении дошли до Рима, оттуда множество иностранцев пустились в Неаполь, в том числе Брюллов и Габерцетель; но лишь Брюллов явился ко мне, то, как на смех, стихший вулкан перестал вовсе куриться, и он, пробыв дня четыре, возвратился опять в Рим».
В середине 1828 г., как и в предыдущие годы, Щедрин в течение семи месяцев работал вне Неаполя: был в Поццуоли, на Капри, в Вико, Сорренто, забирался еще дальше по побережью – в Амальфи. Князь Г. И. Гагарин, новый русский посланник в Риме (сменивший на этом посту умершего А.Я.Италинского), писал о Щедрине президенту Академии художеств А. Н. Оленину:
«Щедрин в Неаполе. Я его почитаю лучшим пейзажистом в Италии. Никто так верно и бесподобно не выражает натуры, особливо морские виды. У меня есть его большая картина, представляющая Амальфи и весь залив, нельзя на нее довольно налюбоваться, и она убивает все прочие картины, возле нее висящие».
На Новый, 1829 год в Неаполь
«Новый год здесь все русские встретили отменно хорошо, поутру было представление великой княгине, где я не мог быть за неимением мундира, но ввечеру был приглашен к англичанину, которого и посетила ее высочество…» В марте 1829 г. С. Щедрин королевским указом был удостоен звания почетного профессора Неаполитанского королевского института изящных искусств. Однако болезнь художника продолжала развиваться. Изменился характер многих картин Щедрина – он, в частности, увлекся ночными пейзажами («Вид в окрестностях Сорренто. Вечер», «Лунная ночь в Неаполе» и др.), в чем, как отмечали критики, несомненно сказалось болезненное состояние. С целью излечения летом-осенью 1829 г. Щедрин совершил длительную поездку на север Италии и в Швейцарию – посетил Пизу, Лукку, Геную, Турин, Женеву. В путешествии его сопровождали две его покровительницы – княжна Елена Михайловна Голицына и графиня Екатерина Артемьевна Воронцова – старые девы, фрейлины великой княгини Анны Федоровны, которая после развода с великим князем Константином Павловичем жила в Италии.
Врачи уговаривали Щедрина ехать лечиться на воды в Карлсбад, но он предпочел Италию и в феврале 1830 г. вместе с Голицыной и Воронцовой приехал в Рим:
«Здесь довольно русских фамилий, у которых бывают собрания музыкальные и театральные; у самого министра также поставлен театр, но, к несчастию, я за болезней никуда не показываюсь…»
Потом пробовал лечиться на острове Искья, в Неаполе, в Вико, опять в Неаполе, в Сорренто, Амальфи, часто прибегая к услугам случайных людей и откровенных шарлатанов.
7 ноября 1830 г. умирающего Щедрина привезли в Сорренто. На следующий день в 9 часов утра он скончался в гостинице, в которой всегда останавливался. (В этом доме, где, по преданию, родился Торкватто Тассо и который до сих пор именуется «Домом Тасса», сегодня расположен элитарный отель «Трамонтано».)
Отель «Tasso» (сегодня «Tasso-Tramontano») в Сорренто, где скончался С. Ф. Щедрин (современное фото).
Вот одно из свидетельств очевидца о последних часах Сильвестра Щедрина:
«Щедрин, оправившись несколько в Вико и Сорренто, перешел в Амальфи, где дался какому-то шарлатану, убедившему его продолжить лечение, чтобы вовсе искоренить болезнь: ежедневно задавал ему сильные лекарства и вместе с тем теплые ванны, чем довел Щедрина до такой слабости, что только на руках могли его донести в Сорренто, умирающего и в беспамятстве. Через несколько часов он пришел в себя и, извергнув ртом много черной желчи, испустил дух».
Сильвестр Феодосиевич Щедрин был похоронен в Сорренто, в церкви Св. Винченцо, за главным алтарем. Среди местных жителей, всегда с огромным уважением относившихся к «дону Сильвестро», долгое время бытовало поверье, что могила Щедрина – место священное, способное творить чудеса и исцелять больных детей. Впоследствии могилу перенесли на городское кладбище – над ней установлен памятник, сделанный по эскизу римского друга художника – скульптора Самуила Гальберга.