Знаменитые Стрельцы
Шрифт:
Первым спектаклем театра, в котором приняли участие «машинисты», был «Виндзорские насмешницы» В. Шекспира. На премьере спектакля зал был забит битком, причем в основном это были фанаты ансамбля. Они горели желанием услышать любимые произведения легендарного коллектива, но их ждало разочарование – «Машина времени» исполняла песни на стихи Шекспира и Бернса. После этого следующие спектакли проходили чуть ли не в полупустых залах. Естественно, это не могло положительно сказаться и на умонастроении самих «машинистов». Поняв, что театр они выбрали не тот, они стали подумывать об уходе из него. И вскоре такой случай им представился. В 1980 году в Росконцерте было принято решение пригласить «Машину времени» в собственный штат, и это приглашение было встречено участниками группы положительно. С этого дня официальная ставка «машинистов» за одно выступление
Между тем факт того, что власти вдруг решили взять некогда полуподпольную «Машину времени» под государственное крыло, был вполне закономерен. К тому времени брежневская стабильность была уже на излете и многим людям во власти было понятно – перемены уже не за горами. Все ждали только одного – когда из жизни уйдет полуживой генсек Леонид Брежнев. А пока он все еще находился у руля, происходила перегруппировка сил в верхах и постепенное изменение микроклимата в обществе. Например, началась постепенная его коммерциализация, причем она в первую очередь затронула сферу искусства – кинематограф и эстраду. Почему именно их? Дело в том, что главной их аудиторией была молодежь, число которой стало стремительно расти. В жизнь вступало поколение бэби-бума 60-х, которое отличалось от предыдущих одним немаловажным фактором – оно было больше прозападным, чем просоветским. Поэтому фантастический успех «Машины времени» зиждился во многом на этом – в жизнь вступало новое поколение.
Если до середины 70-х коллектив был известен не столь широкому кругу людей (в основном жителям крупных городов), то демография сделала свое дело – этот круг значительно расширился, затронув практически все республики СССР (когда летом 79-го я гостил в Узбекистане, то с удивлением отметил, что про «Машину времени» знают и там – правда, не в кишлаках, а в городах). Как уже отмечалось, этот коллектив не зря называли «пэтэушной группой»: ее основными поклонниками были учащиеся ПТУ и техникумов в возрасте 14–17 лет, а также студенты и «лимитчики» (жители деревень, буквально хлынувшие в начале 70-х в крупные города работать по лимиту) от 18 до 22 лет. Это было парадоксальное явление, когда полудекадентские поэтические вирши номенклатурного «сынка» Андрея Макаревича находили отклик в среде отпрысков рабоче-крестьянского происхождения. Главные причины этого лежали на поверхности: несомненный талант главного «машиниста», а также кондовость советской идеологии и усталость от нее молодежи.
Власть видела утрату этого доверия к себе и делала попытки его вернуть. То же соревнование между ВИА и рок-группами было из этого ряда. Однако если в первой половине 70-х «ломили» первые, то со второй половины (после Совещания в Хельсинки в августе 1975-го) инициатива постепенно стала переходить к рок-н-ролльщикам. Ведь, несмотря на то что советский рок считался полуподпольным видом искусства, власти его не запрещали и особо по его адресу не лютовали, дабы сохранить хоть какую-то конкуренцию идей в молодежном искусстве. Например, имея в наличии определенные статьи в Уголовном кодексе, карающие за нетрудовые доходы, власти фактически закрывали глаза на то, что рок-группы продают свое искусство за деньги (давая полуподпольные концерты), ни копейки не платя государству. Поэтому единственной мерой воздействия на рок-музыкантов были периодические милицейские облавы и содержание (недолгое) в КПЗ. Как с улыбкой вспоминает сегодня сам Макаревич: «Иногда нас держали по двое суток и выпускали. Первый раз было страшновато, но потом мы уже поняли: а что они могут нам сделать? Доказать, что концерт был платным, практически нереально. Так что бояться нечего…»
Здесь мемуарист лукавит: если бы власть захотела, она бы все что угодно доказала и упекла нарушителей соцзаконности за решетку. А «Машина времени» завязла в этих нарушениях по самое не хочу. По словам Макаревича: «Цена наша медленно, но верно росла, поскольку группа становилась все более известной. Пашаев (тогдашний директор коллектива. – Ф. Р.) все время что-то покупал для нас из своих ресурсов. Потом он же и продавал это. Он постоянно находился в состоянии фарцовки…»
Отметим, что фарцовщиков советские власти очень часто ловили и отправляли в места не столь отдаленные. Но это были какие угодно фарцовщики, но только не из мира искусства. Этих власти практически не трогали и даже более того – создавали им тепличные условия, особенно если эти фарцовщики были «завязаны» на нужных властям людей. Так было, к примеру, с окружением Владимира Высоцкого. Вокруг самого певца власти намеренно создавали ореол гонимого, а сами разрешали ему делать многое из того, чего другим гонимым делать запрещалось: выступать в самых вместительных залах (во Дворцах спорта), по шесть месяцев в году находиться за границей. Также власти закрывали глаза на многие «художества» певца вроде левых концертов, нарушений трудовой дисциплины, наркомании и т. д.
Та же история происходила и с «Машиной времени», которая в своей среде считалась этаким «рок-н-ролльным Высоцким». Так что по большому счету никакой особенной борьбы «Машины времени» с советским режимом не было, а была всего лишь ловкая имитация этой борьбы, которая целиком и полностью контролировалась и направлялась из двух ЦК (КПСС и ВЛКСМ) и КГБ. Имитация эта проводилась с одной целью: держать под контролем молодежную (рок-н-ролльную) среду и влиять на нее. Достигалось это разными средствами, в том числе и с помощью стукачей, которыми эта самая среда была сильно унавожена.
Сам Макаревич с гордостью рассказывает о том, как КГБ пытался его завербовать, а он не поддался. И Комитет от него якобы отстал. Вполне вероятно, так оно и было. Однако, судя по всему, чекисты отстали от главного «машиниста» потому, что у них имелись в группе другие информаторы (это подозрение до сих пор висит над одним из звукорежиссеров «Машины»).
Именно с согласия ЦК КПСС и КГБ Макаревич и К° и были назначены властью Главными Художниками в рок-среде (как Аркадий Райкин в сатире, Владимир Высоцкий в бардовской песне и т. д.). Как пишет сам Макаревич в своих мемуарах (лукаво не имея в виду себя): «Выбирался один Главный Художник в каждом направлении – в живописи, скульптуре, литературе, музыке, и через них власть общалась (в одностороннем порядке, разумеется) со всей остальной творческой интеллигенцией…»). Это была обычная практика советских времен, однако со второй половины 60-х в ней стали происходить существенные сдвиги. Они объяснялись соглашательской политикой коммунистических партий Запада в отношении социал-демократии (из этого соглашательства в итоге родится могильщик «развитого социализма» – еврокоммунизм), которая вынудила и советские власти делать еще более значительные уступки своим либералам. Отсюда: разгром «сталинистской» группировки Шелепина в 67-м, начало еврейской эмиграции, послабления диссидентам политическим, а также и культурным. Особенно заметными эти уступки стали во второй половине 70-х, в разгар разрядки. Например, в молодежной культурной политике это выглядело следующим образом.
Осенью 1974 года фирма грамзаписи «Мелодия» начала выпускать миньоны западных рок-групп (начали с «Битлз» и продолжили «Роллинг Стоунзом», «Свитом», «Дип Пеплом», «Ти Рексом» и т. д.). Спустя ровно год в газете «Московский комсомолец» (а потом и в других изданиях) стали публиковаться так называемые хит-парады эстрадных исполнителей. В августе 76-го СССР посетила первая настоящая западная рок-звезда – певец Клифф Ричард (вторым подобным певцом будет Элтон Джон, который приедет к нам в 79-м). Еще спустя полгода, в январе 77-го, на ЦТ появилась передача «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады», где наряду с традиционной эстрадой показывались и выступления западных рок– и поп-исполнителей (АББА, «Смоки», «Бони М» и т. д.). Кстати, последняя группа в декабре 1978 года приехала с гастролями в СССР, что тоже четко ложилось в русло той политики, которую проводили советские власти в отношении удовлетворения эстрадно-рок-н-ролльных запросов молодежи. В том же 78-м в крупных советских городах стали появляться студии звукозаписи, где за вполне умеренную плату (1 рубль – 10 минут записи) можно было записать на магнитофонную ленту не только любую западную группу, но и любой ее альбом (начиная от старых и заканчивая новинками).
Параллельно с этим происходили и значительные уступки самим советским рок-н-ролльщикам. Правда, местом этих уступок выбирались не центральные, а периферийные регионы, самые либеральные. Например, один из первых в СССР официальных рок-фестивалей был проведен в столице Эстонии городе Таллине в 1976 году. Отметим, что к тому времени концертной базой якобы гонимой «Машины времени» был не какой-нибудь захолустный клуб на окраине Москвы, а… Министерство мясной и молочной промышленности РСФСР, располагавшееся в самом центре столицы!