Знание-сила, 2002 №05 (899)
Шрифт:
– «Неолит-19», ответьте «Полководцу», прием.
– На связи «Неолит-19».
Где-то в пустоте шутили корабельные радисты, летели облака, драгоценной синевой сверкали волны. И я удивлялся, как чаша Тихого океана не разделяет, а связует людей, попавших в зону ее влияния. Словно вовлекает их в общее движение. Будто через линию перемены дат оборачивается само пространство. Называемое – как я узнал позже, когда стал его изучать, – восточный очаг формирования человечества.
Медвежий угол Европы
Константин Сафариди
Родина –
В этнографии принято игнорировать расовые признаки народа. Важны самоназвание, язык, вышивка, но не лицо. Расовые признаки, мол, перемешиваются как угодно, а культура остается. Но бывает и наоборот: цивилизация стирает культурное своеобразие местного населения, а особенности внешности сохраняются.
В №11-12 за 1999 год «Знание – сила» уже шел разговор об этногенезе в Восточной Европе, главным образом о славянских группах. А в данной статье мы поговорим о закономерностях расогенеза на этой же территории – но теперь уже вне этносов. Заостряя внимание на том, что доступно взору каждого, – на признаках внешности.
Если наклониться над территорией, простирающейся от Карпат до Урала, и хорошо всмотреться, можно разглядеть людей – больших и маленьких, местных и приезжих, занятых своими неустанными трудами либо вовсе спящих. Все это население – или, как говорят специалисты, антропологический покров – сформировалось в течение многих тысячелетий, причем основной вклад дали мигранты, прибывавшие сюда в разные периоды.
В эпоху оледенения Восточная Европа заселялась разрозненными группами. Не следует забывать, что эта территория как была, так и осталась северным и довольно неуютным уголком Евразии. Последнюю сотню тысячелетий, когда человек вовсю процветал на двух (а затем и пяти) континентах, здесь лежал мощный ледник. Как ни странно, Сибирь и Дальний Восток в то время были свободны ото льда и более пригодны для жизни. Вокруг ледника располагались тундры, холодные степи и редколесья. Обитавшие здесь люди были немногочисленными (подобно современным коренным народам Сибири). Суровость климату придавал не столько холод, сколько обилие пасмурных дней. Солнечных лучей – согревающих, способствующих синтезу витамина D и возбуждающих нервную систему через сетчатку, – так недоставало жителям приледниковой полосы. Меньше от этого недостатка страдали люди с ослабленной пигментацией кожи, волос и радужной оболочки глаз. Так в приледниковой полосе сформировалось депигментированное население: светловолосое и светлоглазое.
Примерно 10 тысяч лет назад ледниковый щит постепенно отступил, и талые воды превратили Восточную Европу в озерный край, поросший лесом. Люди стали вести более оседлый образ жизни, усилилась изоляция – появился «субстрат» для формирования расового разнообразия. И было
Но до этого потепления ни о каких расах Восточной Европы говорить не приходится, настолько «мозаичной» была внешность людей. Так, например, один череп из Костенок, что в долине Дона, в Воронежской области, напоминал древнего европейца (этакий Кевин Костнер), а его сосед… папуаса (по выступанию широкого носа и челюстей, а также пропорциям тела) и одновременно кроманьонца (по строению глазниц). Однако в целом 10 – 20 тысяч лет назад местные обитатели обладали выступающими чертами лица – носовыми костями, скулами, подбородками, чем походили на людей Центральной Европы – кроманьонцев.
В мезолите усилился поток с востока, откуда мигрировали обладатели широкого уплощенного лица и вогнутой переносицы, – так называемые лапоноиды. Первоначально они заселяли территорию между Обью и Печорой. И, вероятно, вобрали в себя население древнейшего очага Западной Сибири, находящегося в стороне от тех очагов, где «выпекались» большие расы. Именно наличие уральско- лапоноидных предков (а не нашествие монгольских орд) придало обитателям «медвежьего угла Европы» нечто восточное: широкое и уплощенное лицо, узкий разрез глаз, нос картошкой, коренастое тело.
Позднее (в третьем тысячелетии до новой эры) Восточная Европа испытала сильное влияние с запада, откуда проникли скотоводческие племена культуры «ладьевидных топоров». Это были вытянутые, длинноголовые люди, ставшие в конечном итоге основой для формирования атланто-балтийского типа: светлого, высокого, с крупным подбородком и внушительным выступающим носом. Таковы, скажем, шведы, л ивы, западные эстонцы и латыши. Их смешение с лапоноидами породило другой, беломоро-балтийский тип (обычный среди вепсов, карелов, восточных эстонцев), который, в отличие от атлантобалтийского, имеет очень короткую и уплощенную среднюю часть лица и вздернутый нос. Взгляд, как сквозь прорези танка. И еще один «упрямый» признак беломорцев – жесткие, торчащие вверх волосы, открывающие лоб.
Смешение породило у балтов причудливые комбинации, например, платиновые волосы с карими глазами, а иногда – с глазами голубыми, но совершенно «монголоидными». Очень крупные челюсти каких-нибудь финнов могут увенчиваться конопатой кнопкой, а могут – «нюхательной частью тела» изрядных размеров. В последнем случае нередко добавляются огромный рост и выпуклые «белые» глаза. А совсем рядом встречаем антипода – невысокого лопаря с крохотным подбородком, носом «уточкой», а в узких щелках – глаза, как вишни.
По южному краю Восточной Европы постоянно сказывалось влияние понтийских и кавказских кровей, делающих черты лица (особенно те, что имеют сигнальное значение: губы, брови, ноздри, бороду) крупными и яркими. Греки, италийцы, скифы (чьи очи. возможно, и «жадные», но ничуть не монгольские, а, наоборот, весьма «совиные») – вот неполный перечень понтийских мигрантов, расцветивших наших южан.
В первом тысячелетии новой эры усилились миграции с запада – в первую очередь славянских групп. Предки славян – это аборигены Центральной Европы с ярко выраженным «средним» европеоидным типом. По мере движения на север и восток они эту «усредненность» теряли, смешиваясь с местным населением – балтами, уральцами, понтийцами и полумонголоидными степняками.