Знание-сила, 2004 № 01 (919)
Шрифт:
В масскульте все известно наперед: правильный политический строй, единственно верное учение, вожди, место в строю, звезды спорта и эстрады, кинофильмы, где «наши» всегда побеждают.
Из ежедневного просмотра ТВ складывается вполне определенное впечатление о тех, кто живет в России. Мы очень любим халяву («Счастливчик» и подобные ему игротеки), обладаем знаниями на уровне пятого класса (см. предыдущий пример). Мы жестоки и несердобольны («Бригады», «Барон» и другие бандитские сериалы). Смеемся над дурацкими и пошлыми шутками («Аншлаг» и т.п.). Слушаем примитивную
Список можно продолжить. Из него вырисовывается глупое, злое и малосимпатичное лицо современного россиянина. Становится ясно, почему многие пожилые люди, воспитанные на светлых образах советского человека, называют телевизионщиков вредителями и идеологическими диверсантами. Да как вы смеете! Разве мы не белые и пушистые?
Видимо, все-таки нет. К несчастью, ТВ довольно точно воссоздает на экране образ своего зрителя и его жизнь. Более того: информационное пространство сегодня устроено так, что того, чего нету в ящике, в реальности тоже нет. Спросите среднего россиянина, жив ли еще Альфред Шнитке и чем он сейчас занимается. Спросите о какой-нибудь сибирской деревне, где не бывает терактов и того, что называется информационными поводами. Ничего вам не скажут в ответ. Эту деревню по ТВ не показывали, трудно поверить, что она вообще существует.
Всех этих явлений нет в современной жизни, нету их и на экране. Но зато то, что есть, полностью соответствует действительности. Мы, действительно, таковы, какими нас показывает ТВ, но такими себе не нравимся. Отсюда и отвращение, с которым вглядываемся в голубой экран. «Какая гадость», говорим про очередной сюжет, но телевизор не выключаем — зеркало завораживает.
А между тем, кто сказал, что телевизор должен быть зеркалом? Это всего лишь средство массовой информации. Инструмент, который можно использовать самыми разными способами. И если мы не нравимся себе такими, как есть, с помощью ТВ можно изменить положение.
Как это сделать? Процедура известна и давно отработана в цивилизованных странах. Для начала надо понять, какими мы хотим себя видеть. То есть определить ценности общества и сформулировать их. А затем с помощью этих ценностей регламентировать деятельность телевидения. В Европе такой регламент называется вещательной директивой, но не в названии суть. Суть в том, что директива — это договор между каналом и зрителем. Она устанавливает жесткие правила, которые нельзя нарушать. Их соблюдение контролирует наблюдательный совет, представляющий все слои общества. Совет не допускает, чтобы зрителя держали за идиота и показывали ему то, чего он видеть не хочет: пошлость, жестокость, тенденциозную информацию.
Приведу недавний пример. На один из немецких каналов, если не ошибаюсь, на ZDF (Zweite Deutsche Ferhnsehen), подал в суд их собственный телезритель. Он был недоволен сюжетом, который снял корреспондент ZDF в Чечне. В сюжете фигурировал раненый боевик, но причина иска не в нем. Дело в том, что корреспондент снимал раненого и не оказал ему помощи, а это идет вразрез с ценностями, вразрез с вещательной директивой.
Под вещательной директивой имеется в виду не цензура, которой наши СМИ так страшатся, что готовы все себе разрешить. Речь о том, чтоб повысить планку, а не понижать ее дальше. Не черненькими себя любить, а привыкнуть жить в чистоте.
Сама собой эта планка вряд ли повысится. Ведь телевизионщики —
Цензуру с культурой перепутать несложно, тем более что они рифмуются. Но цензуру устанавливают властные институты и владельцы телеканалов. Цели у них самые разные — от политики до коммерции. А культура — забота общества. Всех тех, кто по утрам смотрит в зеркало, а по вечерам в телевизор. И то, и другое не должно вызывать у нас отвращения, но никто за нас не решит, какими мы хотим себя видеть.
А телевидение как таковое тут, я думаю, ни при чем. На то и существует это приспособление, чтоб транслировать массовую культуру. Она ведь не только массовая, она еще и культура.
Владимир Березин
Компромисс
Искусство компромисса — вот что формирует хорошо сделанную массовую культуру. Это промежуточное положение между сложной культурой и желаниями массового потребителя — а массовый потребитель хочет простого и незатейливого.
После десятилетия, что нервно реагировало на появление российской массовой культуры, почитая ее жанры низкими и не заслуживающими обсуждения, пришло другое десятилетие, за которым пришел новый век. Трехсоттысячные тиражи «женских детективов» не имеют отношения к фактору литературы (в них нет «плетения словес» и красоты метафор), но определенно являются фактором культуры. На стол русского читателя уже подавали западный роман-лавбургер, то есть короткий любовный роман, сделанный по конвейерной, почти макдональдсовской технологии. На этом столе побывали и иные блюда — канон западной фантастики, гангстерский роман и производственная мелодрама. Что-то усвоено, что-то отторгнуто национальным организмом.
Например, сравнительно высокое качество российской кинематографии и сравнительно низкая себестоимость позволили русским телесериалам вытеснить изаур и Пересов с рынка. А вот попытки создания национального лавбургера провалились. Живет лишь импортный вариант — поскольку зазор между сказкой и реальностью не должен обескураживать читателя.
Исследователи перестали брезговать этим бездонным Солярисом культуры и потянулись к нему с лупами и линейками. Стало понятно, что массовость — суть слава, но, что еще важнее, — деньги. Деньги стали труднооспариваемым критерием успеха — и творца, и исследователя. Но время дилетантов, безумные девяностые, прошло — сейчас нет лишних денег и к тому же в нашей стране уже привиты некоторые классические правила масскульта: верховенство заказчика- продюсера, серийность, срочность, отчетность и некоторый здоровый цинизм.
А помимо серой пехоты, безымянных солдат у армии массовой культуры есть и своя элита — летчики, спецназ и боевые пловцы. Теперь это двухсоставная булка с трудным тестом «высокого» и повидлом «развлекательного».
В современной российской литературе есть два парных персонажа — несмотря на разную степень популярности, оба они привязаны к слову «детектив», что стало почти синонимом «массовой литературы». При этом их читатель не только классический детективоед, но и разборчивый интеллектуал. Теперь интересно посмотреть — как эго сделано.