Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
– Пожалуй, я пойду. Прикажите подать мой паланкин, милорд.
– Как пожелаете, Лилейная, как пожелаете.
Шелк шелестел, как тысяча лепестков нарани на осеннем ветру, скрывая шум шагов.
– Уже не здороваешься, сестрица?
Опальный царедворец успел выпить совсем чуть-чуть. Ровно столько, чтобы вино могло толкнуть его на необдуманный поступок.
– Я никогда с тобой не здоровалась, – презрительно швырнула через плечо Амиланд.
– Это верно. В том
– Тем более теперь, когда ты пьешь в одиночку. Даже Виссель сбежал от тебя.
– Я ему сломал ключицу.
Здесь надо было бы без промедления выйти и убежать в свои покои, а лучше всего в женское святилище, но Амиланд сделала все наоборот.
– Ты всегда был грубой скотиной, братец, – заявила она, нагло уставившись на родственника.
– Какая ты стала резвая на язык. Много наговорила Дэгоннару?
– Много. Например, про ту взятку, которую ты получил за снижение пошлины на мясо от маргарских торговцев.
– Часть этой взятки ты носишь в своих ушах, – напомнил Кимлад.
За алмазные сережки в виде стрекоз можно было бы купить небольшое варварское королевство где-нибудь на севере.
– Торгаш! – крикнула леди Чирот.
Этого было достаточно, чтоб разбудить в братце дикого зверя.
– Шлюха!
– Мужеложец!
– Лучше трахать мужиков, чем ложиться под нелюдей. Подстилка!
– Да я лучше с последним ичером [15] лягу, чем с тобой, мразь!
15
Ичер – потомок смешанных браков, носитель крови всех четырех рас.
Кровь бросилась в лицо Кимладу. Он, наверное, даже сам не понимал, что делал, когда рвал на Амиланд платье, когда бил ее по лицу, когда наматывал на кулак ее густые волосы, когда грубо и жестоко брал ее прямо на полу. Слуги разбежались по дому, чтобы не попасться на глаза разбушевавшемуся хозяину. Они были уверены, что лорд Чирот убьет свою сестру, как часто делал это с рабынями. Изнасилует, а потом перережет горло. Она и сама так думала, когда Кимлад чуть не раздавил ей гортань, сжав шею, как в клещах.
– Сука, как же я тебя ненавижу… или люблю… как я давно хотел это сделать. Ты грязная потаскуха! – прохрипел он и сполз с нее, пятясь назад на четвереньках. – Я хочу пить, тащи вина, шлюха!
Амиланд, тщательно сохраняя на лице выражение ужаса, поплелась за кувшином. Руки тряслись мелкой дрожью, как у запойного пьяницы, больше всего она боялась, что уронит драгоценный сосуд.
– Налей мне полную чашу! Полную, я сказал! До краев!
– Чтоб ты захлебнулся, выродок!
– Не дождешься, корова белобрысая.
Она сделала все, что он просил. Всё. И немного сверх желаемого.
– Пошла вон, тварь! – прорычал Кимлад, единым глотком опрокинув в себя вино. – Ложись в свою кровать и широко раздвинь ноги, я скоро приду.
Высокая Чирот вывалилась в коридор чуть живая, еле переставляя ноги, ее тут же подхватила Лих и, шепотом причитая, поволокла на себе в опочивальню. Там госпожу уже поджидала бадья с горячей водой и чистая постель.
– Мы подопрем дверь шкафом, моя госпожа, он не сможет добраться до вас снова.
– Да, Лих, обязательно, – выдавила из себя леди Чирот.
Ревущие рабыни раздели ее, вернее, поснимали обрывки платья и осторожно стали смывать кровь, вино и семя, стараясь не касаться свежих ссадин. Но Амиланд Саажэ ри-Ноэ-и-Этсо, Высокая леди Чирот почти не чувствовала боли. Она плакала. От счастья.
Кимлад, сделав еще один большой глоток, вдруг почувствовал тошноту, его бросало то в жар, то в холод, весь рот пекло, словно туда насыпали жгучего перца. Желудок скрутило жесточайшей болью. Он свернулся калачиком, как младенец в утробе матери, и так и не смог закричать. Скрипел зубами и пускал слюни, пока не издох в жутких корчах.
Наутро, когда трясущиеся от ужаса слуги все же решились посмотреть, в чем дело, Кимлада не сразу узнали, до такой степени исказилось лицо самого красивого мужчины Даржи.
Верная Лих, против всяких правил, ворвалась в спальню хозяйки и закричала:
– Миледи, ваш брат!..
– Что мой брат? – спросила Амиланд.
Только не думайте, будто она спала эту ночь. Как невозможно проспать собственное рождение, так нельзя проспать ночь освобождения.
– Он мертвый лежит в зале.
«Я надеюсь, ты вдосталь помучился перед смертью, Кимлад!»
– Слава тебе, Великая Пестрая Мать! – воскликнула Амиланд.
И не нашлось бы в Дарже ни одного человека и нечеловека, который бы не понял ее искренней радости. Уже весь город знает, что тот изнасиловал собственную сестру. И слухи непременно дошли до ушей Богоравного. Теперь Высокая Чирот не только несчастная мать похищенных детей, не только гордая женщина, бросившая вызов чудовищу, но и невинная жертва гнусного преступления. Что и требовалось доказать.
Но скажите на милость, господа мои, как еще она могла подсыпать яд в вино и подать его ненавистному Кимладу, да чтоб он и выпил все до дна? Не было другого способа, просто не существовало в природе. А то, что изнасиловал… ну так в первый раз ей было много хуже. Восемнадцати лет более чем достаточно, чтобы обдумать и совершить самую тонкую месть.
– Отправь кого-нибудь в гостиницу «Грифон». Сама знаешь, к кому. Передай только одно слово: «Завтра».
– Да, моя госпожа! К вам пожаловал личный лекарь Богоравного. Пригласить?