Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
– Надо было остаться с Альсом, – пробурчал он.
Тор из-за спины Малагана посмотрел на орка и сделал круглые глаза. Мол, ты это видел? Чтоб оньгъе так сдружился с эльфом… Ох, и не за горами Последняя битва!
Люзимар стелился под ноги эльфу что твой молитвенный коврик. Под руку сопровождал в дальний уютный уголок, хотя еще шестидневье назад снисходил только до банального приветствия и фамильярной усмешки. Теперь уж не узнать хозяина «Свирели». Не иначе подменили злые тати в ночи.
–
– Детей Амиланд?
– Именно! Кимлад в бешенстве.
Люзимар дышал так часто, словно бежал без остановки от самих дальних предместий. Тяжко быть в курсе всех дел.
– А князь?
– Издеваетесь, мастер Джиэс? Кто знает мысли Богоравного? – надул тот щеки.
– Лорд Кимлад, должно быть, – ответил Джиэс, изображая невинного младенца.
– Вы только прикидываетесь простаком, мастер. Верно, глядите на нас, смертных, со своих высот и посмеиваетесь? – делано обиделся Люзимар и кокетливо пригрозил пальчиком: – Всё вы знаете.
– Разве я должен быть в курсе всех интриг и козней Даржи? – пожал плечами эльф. – Я всего лишь сплю с Амиланд. И скажу вам по секрету, у нее нет привычки разговаривать во сне.
– А я вам скажу по еще большему секрету, что вы – самое длительное увлечение леди Чирот. И многих влиятельных людей это обстоятельство наводит на определенные мысли.
Определенность мыслей этих самых влиятельных людей заставила Унанки настроиться на более серьезный лад.
– Хм… ее позиции настолько выросли?
– Богоравный послал за ней свой паланкин. Только за ней. Без лорда Кимлада, – продолжил доклад хозяин «Свирели».
– Вот как?!
– И они говорили наедине. Очень долго.
Великие светлые небеса, как они живут? Как золотые рыбки в пруду, на всеобщем обозрении. Есть ли смысл носить княжий венец, если каждый содержатель притона, каждая базарная торговка могут заглянуть к тебе под одеяло?
– Ну а я-то тут при чем?
Люзимар хитро усмехнулся, чуть ли не подмигнув эльфу в знак одобрения.
– Боги, ну почему бы мне не родиться сидхи? Красивое молодое лицо, долгие годы жизни и возможность, а главное – время, чтобы возвыситься так, как мало кому из людей может присниться в самых смелых снах.
Светлые глаза даржанца закатились под самые брови от избытка чувств. Несколько мгновений он пребывал во власти своих мечтаний.
– Мастер Джиэс, я осмелюсь дать вам маленький совет. Как старый друг.
Унанки едва сдержался, чтоб не рассмеяться в голос.
– Очень скоро к вам в приятели начнут набиваться те, о ком еще вчера вы и слыхом не слыхивали. Это будут и весьма значительные особы, и просто мошенники. Но потом… когда-нибудь… вы не забудете о том, что именно я познакомил вас с леди Чирот?
Хозяин «Свирели» выглядел удивительно серьезным.
– Не забуду, господин Люзимар. У меня прекрасная память, – столь же серьезно пообещал Джиэс.
– Изволите приказать подать что-нибудь вкусное?
– Спасибо. Я не голоден.
– Всегда к вашим услугам.
Намеки Люзимара были более чем прозрачны. Ставки леди Чирот росли, а вместе с ними росло и возможное влияние ее фаворита, то бишь самого Джиэссэнэ.
Оставалось только выяснить, что здесь – воля случая, а что спланировано самой Амиланд.
Свет падал сквозь проломы в куполе пыльными узкими колоннами, разделяя пространство на темные и светлые участки, будто нарезая его тупым ножом, как буханку хлеба, на несколько неровных частей. В самом темном углу залы неподвижно сидела девушка, закутанная во что-то длинное бледно-розовое.
– Где Шинтан? – спросил Альс.
– Что?
Девушка сжалась в комочек от звука его резкого, хриплого голоса.
– Я спрашиваю, где полуорка и твой брат? – проскрипел эльф.
– Они… снаружи. Играют.
«Играют?» Альс прислушался, улавливая среди прочих звуков приглушенный голос и даже смех. Шинтан развлекала мальчишку, посвящая в тайны «прыгунков» – любимой забавы всех уличных детей. Замечательно.
Альс бы сам сейчас сыграл партию, если бы не болели так отчаянно ребра под тугой повязкой, сковывающей его тело от подмышек до пупа. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– А ты чего здесь сидишь?
Девушка промолчала, не сводя с Альса пронзительного взгляда темных глаз. У него даже спина зачесалась от такого пристального внимания.
– Грист! – позвал он.
Орка, словно все время просидела, притаившись за стеной, тотчас появилась в дверном проеме. Ириен попросил пить. У него все во рту покрылось сухой коркой.
– Кто-нибудь из наших вернулся? – спросил он, едва просьба была исполнена.
– Нет.
Эльф ругнулся вполголоса.
– Ладно, подождем.
И попытался поудобнее расположиться на тощем матрасе. Впрочем, без всякого результата, лишь повеселив мать немой полуорки своими неловкими движениями.
– Оставь кувшин с водой, – проворчал он.
– Тебе нельзя много пить.
– Сам знаю.
Когда идешь по мокрому песку на границе между берегом и прибоем, то лучше не оборачиваться назад, потому что волны быстро слизывают следы, и тогда в сердце нарастает ощущение небытия. Все должно оставлять следы, убеждал Джиэса отец. Каждый поступок, каждое слово или шаг. Чтоб нить жизни была видна издалека, даже из-за Грани. При этом отец глядел куда-то в сторону, за свое правое плечо. След Унанки тянулся через перевалы Ши-о-Натай через Тассельрад, Игергард, делал запутанную петлю в Маргаре, потом узел длиною в год, потом… Словом, отец мог бы гордиться. Почему же теперь в Дарже Унанки чувствовал, как теряется его нить? Почему ему хотелось сомкнуть твердые, как корабельные гвозди, пальцы на шее высокородной леди Чирот?