Знающий не говорит. Тетралогия
Шрифт:
– Вполне.
– Чудесно. А теперь я допью это замечательное вино и пойду займусь твоим муженьком, пока он весь не упрел от нетерпения. Ты уверена, что не хочешь к нам присоединиться?
– Абсолютно.
– Ты многое теряешь, милая моя. Очень многое.
– Кобель! – рявкнула она.
– Подстилка! – в тон отозвался брат.
– Устрица!
– Корова!
С тех пор как Амиланд научилась говорить, каждый разговор со старшим братом заканчивался скандалом. В детстве еще и дракой, а теперь только словами, полными злобы. Только теперь Кимлад ее не насиловал, как бывало в юности. Боялся в одночасье стать евнухом. Девчушка уже в неполные четырнадцать не стала терять время даром и очень быстро научилась мастерски пользоваться острым обсидиановым
– У тебя нет выбора, – сказал Кимлад на прощание.
Леди Чирот промолчала в ответ, сделав вид, что ее интересует только пейзаж за огромным окном. А пейзаж был великолепный, что ни говори. Морская даль и покрытые лесом скалистые обрывистые берега.
– Пошел к демонам… – пробормотала она.
Вот так бы сидеть на подушках, прихлебывать вино и глядеть, глядеть и глядеть без конца в ночь, любоваться звездами и их дрожащим отражением в черной воде. А звезды над Даржой огромные, недаром ведь считается, что именно здесь небо ближе всего к земле. Как еще объяснить это алмазное великолепие?
Амиланд привычным жестом поправила прическу и поднялась с кушетки. Она не стала звать служанку, почитая новомодную манеру таскать за собой прислугу крайним идиотизмом. Она что, сама дороги в собственном доме не может отыскать? Бирюзовой шелковой тенью Амиланд проскользнула длинными галереями в ту часть дома, где были комнаты детей. Карстана – старшая – спать еще не ложилась, вертелась перед огромным зеркалом, примеряя с помощью трех нянек новые платья. Высокая и гибкая смуглая девочка с глазами-маслинами, копия своего венценосного отца. Именно за это Амиланд ее и недолюбливала. Карсти родилась слишком рано, ее матери едва исполнилось пятнадцать, и никакой радости ее появление родительнице не доставило. Кимлад тогда заглянул в колыбельку, брезгливо приподнял пеленку и бросил через плечо:
– По крайней мере у тебя хватило ума родить от наследника.
Амиланд приказала перевязать себе грудь, отдала ребенка кормилицам и нянькам и пару лет не вспоминала о существовании Карсти. Потом она родила Милмада и возненавидела процесс деторождения настолько, насколько это вообще возможно. С той поры ее чрево было навсегда запечатано надежным заговором, обошедшимся ей… неважно, во сколько… очень дорого.
Леди Чирот понаблюдала за своей дочерью не без тайного удовольствия. Вполне сформировавшаяся девушка, красивая и избалованная. Кто-то будет счастлив обладать подобным сокровищем.
– Миледи…
Прислуга склонилась в низком поклоне при виде хозяйки. Девочка замерла и испуганно воззрилась на мать.
– Все вон.
Только шорох быстрых шагов.
– Твой дядя хочет выдать тебя за старшего наследника клана Сфэлл, – сказала Амиланд без всякого предисловия.
– За Идиго?
Ее наставнице следует поднять жалованье, решила Амиланд. Девочка делала успехи и уже вполне умела разбираться в том, кто есть кто в Дарже. И даже бровью не повела.
– Да. Идиго Сфэлл и-Марро вполне достойная кандидатура, но Сфэлл не пара для Чирот. Не так ли?
– Да, матушка.
– Я бы хотела тебе более выгодной партии.
– Вы правы, матушка.
– Скажем, против Валина Тнойфа я бы не возражала и против наследника Жиарри тоже.
– Как прикажете, – отчеканила Карсти без доли колебания.
Недаром ей с младенчества внушалась мысль о том, что родители распорядятся ее судьбой по своей воле, так, как должно. По большому счету Карсти было глубоко безразлично, кто станет ее мужем, красивый юноша или глубокий старец. После рождения наследника она станет вести такую же жизнь, как и ее мать. Менять любовников, тратить деньги на наряды и драгоценности, плести интриги и делать все что заблагорассудится.
– Я позабочусь о твоем будущем, дитя мое, – пообещала леди Чирот.
– Спасибо, матушка.
«Чтобы какой-то вонючий кочевник владел самой благородной девушкой в Дарже?! – мысленно фыркнула Амиланд, удаляясь. – Никогда!»
Сфэллы уж почти два столетия не кочевали, владели огромными землями и несметными богатствами, но старые аристократы все равно морщили носы за спиной у разодетого в атлас Сфэлл-кайо, словно от него до сих пор несло верблюжьим навозом.
Далее Амиланд отправилась в покои сына. Десятилетнего Милмада стерегли, как зеницу ока, с самого рождения. Единственный живой наследник трона Даржи мужского пола с момента своего появления на свет стал главным достоянием семейства Чирот, и оно берегло его. Дядюшка же, в свою очередь, сделал все, чтобы ни жены, ни наложницы князя не понесли от него дитя, тем более мальчика. Для этого он платил золотом трем магам и двум придворным лекарям. До поры до времени Амиланд была вполне довольна таким развитием событий. А теперь… Леди Чирот прекрасно представляла, зачем Кимладу понадобилось переселить мальчика во дворец. О, разумеется, чтобы приобщить ко всем возможным удовольствиям, а заодно и к порокам, а потом безраздельно управлять племянником точно так же, как он это делает с его отцом – князем. Ее братец никогда не демонстрировал своего влияния, но самому Богоравному Дэгоннару порой казалось, что исчезни его друг Кимлад – и все пойдет прахом, весь мир опрокинется в бездну. Кимлад умел найти общий язык с дикими кочевниками, с венценосными соседями, с пиратами, с женщинами, с мужчинами, с собаками и лошадьми. Теперь дядюшка жаждал взять контроль над Милмадом. А у Высокой Чирот имелись свои виды на мальчугана. Неужели зря она столько времени проводила в детской, играя со своим ребенком, как простая смертная, как какая-нибудь прачка или служанка? К удовольствию леди Чирот, Милмад дядюшку боялся, номинального папашу презирал, а вот ее, свою мамочку, очень любил. И был ей послушен, как никому.
Амиланд полюбовалась на красивое личико спящего ребенка, погладила его по смоляным кудрям. Если все как следует продумать, то спустя какое-то время именно она, а не Кимлад, будет стоять за троном юного князя. Что может заменить женщине уходящую юность и красоту, восхищенные мужские взоры и жаркие признания в страсти? Власть и только она красит женщину в возрасте лучше самых дорогих притираний.
Выйдя из детской, леди Чирот, к радости своей, обнаружила служанку.
– Я еду развлекаться, Лих. Приготовь мне платье и маску.
– Все готово, госпожа. Багряное с золотом, соколиная маска с париком.
Лих на лету поймала брошенную довольной хозяйкой серебряную монету.
– А экипаж?
– Ждет, – улыбнулась девушка. И получила еще одну монету.
– Прекрасно. Я вернусь утром.
Ночью Даржа не спит. Ночные богослужения, карнавалы, факельные шествия – часть жизни великого города. Кабаки и бордели, храмы, молельни, базары, лавки, балаганы продолжают работать в любое время суток. Есть заведения: конторы менял, публичные и игорные дома, трактиры, театры, – которые открыты только ночью, а при свете дня их двери заперты на замки. По ночам бодрствуют не только воры и разбойники, не только шлюхи и попы. После полуночи начинается та часть светской жизни, о которой не принято говорить в обществе. Аристократы выходят на охоту за новыми утехами, дабы придать своей пресной жизни в золоченых клетках величия и условностей немного остроты и азарта. Благородные леди, чье презрение к низам обжигающе, как кислота, и превосходит лишь их высокомерие, наряжаются в яркие платья и маски, скрывающие не только лицо, но и прическу, и отдаются оголодавшим матросам в подворотнях. Благородные лорды покупают себе девятилетних девочек, горы шоши и развлекаются в бандитских притонах. Но это, разумеется, крайности, а благородная Чирот так низко не падала никогда. Она предпочитала роскошные закрытые заведения, где играли в карты и кости не только на золото и драгоценности, но и на желания. Иногда на очень странные и экзотические желания.