Знают только горы
Шрифт:
— К порогам? — удивился Арн и переглянулся с Фростом. — А там есть что смотреть?
По его сведениям в Скальных порогах уже лет двести не велось никаких разработок, но вопрос молодого горняка прозвучал так, словно деятельность там была активная.
— Есть… — подтвердил мастер, но несколько нерешительно.
— Значит, поедем к порогам! — бодро высказался Арн, которому подобные загадки не очень нравились. Фрост ведь тоже был явно не в курсе, что же такого происходит в глухом краю? И это надо было немедленно выяснить. — Прямо сейчас!
— Вы даже не отдохнёте с дороги?
— А мы не устали! Анха?
Девушка отрицательно помотала головой, тревожно покосилась на ещё более мрачного Фроста, и направилась к коням.
— Что?! — наконец открыл рот Фрост, возмущённо глядя на Арна. — Поехали!..
— Однако… — только и сказал молодой князь, замыкая шествие.
Мастер Маркус гнал коня во всю прыть, ругая себя за то, что не успел сообщить новому правителю о тайне Скалистых порогов. Слишком неожиданно всё случилось. Смерть Орима, словно землетрясение, всколыхнуло размеренную, устоявшуюся жизнь горняков. Они опомниться смогли еле-еле, да решение общее принять. Мастера ему рассказали, как несколько часов спорили и перечили, прежде чем к единому мнению прийти. Чуть до драки не дошло. Представителей выбрали, и на тебе! Опоздали…
Да и кто бы мог подумать, что князь самолично, ни свет, ни заря, отправится с проверкой по доставшейся ему вотчине? Отродясь такого не было. А теперь следовало нагнать неугомонного Арна, и доложить ему о ведущемся строительстве и, если повезёт, остаться при должности, а то и при голове.
К вечеру небо заволокло свинцовыми брюхатыми тучами, нависающими, казалось, над самыми макушками вековых сосен. Резко потемнело, воздух сделался душным, птицы умолкли, сосновый лес, через который пролегала дорога, скрипел и стонал, как древний старик, вызывая в душах путников беспокойство и тревожное волнение. То, что грузные хмары вот-вот разродятся проливным дождём, ни у кого не вызывало сомнений.
— В монастырь?
Не будь с ними Анхи, Фрост даже спрашивать у Арна не стал, а повернул коня в сторону обители. Но присутствие девушки могло вызвать у монахов противление.
— А какие есть варианты? — Арн изучал спелёнатое небо, пытаясь понять, сколько у них есть времени в запасе.
— В часе езды хутор Корявых Берёз.
— Не успеем.
— И я о том… — Фрост бросил мимолётный, полный сожаления, взгляд на Анху, терпеливо ожидающую их решение. — Значит, в монастырь.
— Поехали, — кивнул Арн.
В горах уж вовсю громыхало, когда трое путников достигли стен Свято-Отцовского монастыря. Когда-то давно в скальных пещерах было поселение первых рудокопов, но со временем рудники истощились, и люди перебрались жить в плодородную долину и к новым штольням. А старые строения облюбовали отшельники, выбравшие своей жизненной стезёй служение Богу и строгую схиму. За века скальные кельи обросли жилыми и хозяйственными постройками, вмещающими не только сотню братьев, но и их крепкое хозяйство. Своё местожительства монахи обнесли высоким каменным забором, больше похожим на крепостные стены, объясняя это необходимостью уединённого существования.
Монастырские сыры, что вызревали в старых пещерах, славились далеко за пределами Гнёзда. А вот отличные медовые настойки с травами, ягодами и кореньями, что производились в обители, из долины не вывозились. Как купцы не просили монахов продать хоть кувшин хмельного напитка, те всегда отвечали категоричным отказом: пробовать — пробуй, но выносить из монастыря — нет! Исключение делалось лишь для правителя. На стол вице-короля в особых случаях присылалась бочка медовухи.
Арн и Фрост уже облизывались в предвкушении и поглядывали друг на друга многозначительно. Первый мёд в этом году уже качали, так что у братьев наверняка готовы молодые настои.
Монах средних лет, открывший ворота, с почтением поклонился, пропуская гостей на внутренний двор.
— Ваша Светлость…
Арн отдал ему повод, похлопал Лоста по шее, и направился к главе братства, вышедшего из жилого дома навстречу. Жрец Алосион был ровесником почившего Орима, но выглядел бодрым и моложавым. Ни в волосах, ни в бороде монаха не было и намёка на седину. Движения были уверенными и точными, словно это был тренированный воин, а не молельник, по десять часов в сутки выстаивающий на коленях в полутёмной келье наложенный на себя подвиг.
Фрост, держа под уздцы своего коня, галантно пропустил Анху вперёд, но привратник неожиданно заступил путь девушке.
— Женщина не может войти в обитель, — тихо, но непреклонно заявил монах, глядя себе под ноги.
— Это не женщина, а хранительница князя! — возмутился Фрост. — Пропусти! — Но мужчина не сдвинулся с места, всё также глядя в землю. На скулах парня заиграли желваки. Ситуация сложилась неоднозначная. С одной стороны, нужно уважать и соблюдать правила обители, с другой — в долине на всё воля князя. — Ваша Светлость! — окликнул он друга, но из-за раската недалёкого уже грома, его призыв не был услышан. Тогда Фрост наплевал на титулы и церемонии, и гаркнул так, что даже кони отпрянули в испуге: — Арн!!!
Князь недоумённо оглянулся на своих сопровождающих, которые до сих пор стояли за воротами.
— В чём дело? — обратился он к Алосиону за разъяснением. В отличие от Фроста, молодому правителю в голову даже не закралась мысль, что его сопровождающих, будь то мужчина или женщина, не допустят в какое-либо жилое помещение в Гнёзде.
— Женщина не может войти в обитель, — сообщил ему жрец смиренно.
— Она не женщина, — резко ответил Арн, меняясь в лице. Он никак не ожидал, что может в родной долине столкнуться с подобным отношением, — она моя хранительница! Вы это понимаете?!
— Понимаю, — всё так же кротко произнёс Алосион и опустил взгляд, — но женщина не может…
— Почему?! — сквозь зубы процедил молодой князь, недобро глядя на главу монахов.
— Таков обет нашего братства, — с обречённым покорством ответил жрец. Он прекрасно понимал, что перечит воле князя, но нарушить обет не мог. — Мы даже смотреть на них не имеем права, ваша Светлость.
— Так не смотрите и пропустите! — приказал Арн, но Алосион лишь отрицательно мотнул головой. — Вы хотите оставить девушку под проливным дождём?