Зодиак
Шрифт:
Что-то ударило в наш корабль, и меня бросило на бак с гелием.
Дик помог мне подняться, и мы замерли в страхе, вслушиваясь в то, как заскрипел корпус. Оранжевые баки стукались друг о друга. Вибрация усиливалась, переходя в тряску. Корабль качало из стороны в сторону.
– Взрывная волна! – Матиас старался перекричать шум. – Возьмитесь за что-нибудь!
Ниши испуганно кричала, а Дик пытался ее успокоить. Я ухватилась за поручень и закрыла глаза. Если нас так трясло, то что же происходило сейчас на Тэбе? Около трех тысяч человек
Стэнтон говорил, что у них есть подземные убежища. Пожалуйста, хоть бы в этот момент он оказался в этом убежище! Он должен быть там… пожалуйста!
Еще один рывок, и тряска прекратилась так же внезапно, как и началась.
Я увидела, что Матиас беззвучно шевелит губами, разговаривая с кем-то невидимым. Только Зодайцы могут общаться таким образом.
– Возможно, это был метеорит, – объявил он, закончив разговор. – Корабль сейчас взлетает. Мы направляемся к Дому Рака.
Глава 4
Полет длился десять часов.
Матиас поместил нас в двухъярусную кабину для экипажа, где заставил пристегнуться ремнями к промасленным гамакам, от которых нестерпимо воняло плесенью. Сам же направился к капитанскому мостику.
Когда мы остались одни, я вдруг обнаружила, что не могу смотреть в лицо своим друзьям. Стоило взглянуть на них, и тут же передо мной снова возникала страшная реалистичная картина с телами убитых.
В каждом Доме свой похоронный обряд. Мы, Ракианцы, отправляем умерших в открытый Космос, к Солнцу, к Гелиосу, к воротам в иной мир. Мы верим, что если тело предать земле или огню, то человек уходит навсегда, тогда как души, не обретшие покоя, будут жить среди звезд. И мы тешим себя надеждами, что однажды не успокоенная душа вернется в Дом Рака. Мне вспомнилась та девушка в розовом скафандре. Где-то ее душа сейчас?
Я прогнала эти мысли и попыталась вновь связаться по волнофону с папой и Стэнтоном, но сеть до сих пор отсутствовала. Знает ли папа о том, что случилось?
Он не смотрит новости, а его волнофон такой старый, что порой ему приходится дважды закрывать и открывать его, чтобы появилось голографическое меню.
Корабль взлетел, и перегрузка придавила нас книзу. Мотор гудел громко и свирепо, но в мыслях я уже слышала вечное дыхание Ракианского моря. Может быть, Стэнтона и не было на Тэбе. Может, он как раз приехал домой и ждет меня. Последний раз, когда мы с ним разговаривали, он сообщил, что вскоре собирается навестить отца.
Корпус горнопромышленного корабля стонал и скрипел, набирая скорость. Покидая спутник, мы оставляли позади пять лет нашей жизни.
– Все будет нормально, Ниш, – сказал Дик, пожимая ей руку.
Она слабо улыбнулась, ее глаза были красными и опухшими.
Наконец шум двигателей смолк, это означало, что мы покинули пределы гравитации Элары. От внезапной тишины покалывало в ушах. Вцепившись в волнофон, я расстегнула пояс и, невесомая, выплыла из гамака. То же сделали
– Не понимаю, почему Хранитель Ориган не предупредила нас, – заговорил Кай впервые с тех пор, как пришел в себя. Он, как и я, раз за разом звонил родителям, но тщетно – связи не было. – Звезды должны были послать предостережение.
– Для того чтобы увидеть такой огромный метеорит, даже эфемерид не нужен, – проговорил Дик, пролистывая в волнофоне список своих контактов и пытаясь связаться хоть с кем-нибудь из Дома Рака. – Любой телескоп его бы заметил.
Меня тревожил тот же вопрос. У Хранителей две главные обязанности: представлять свой Дом в межгалактическом Сенате и защищать свой народ от разных бедствий, читая предсказания звезд. Так что же случилось?
– Роу…
Шепот Ниши был тихим, едва различимым, но за сегодняшнюю ночь это, наверное, первое, что показалось мне реальным.
– То, что ты видела во время экзамена и когда читала мое будущее ради забавы… о чем ты не хочешь говорить… – Она сглотнула, сдерживая рыдания, крошечные слезы выскользнули из ее янтарных глаз и хрустальными капельками повисли в воздухе. – Это могло быть правдой?
– Нет, – мгновенно ответила я.
На ее лице застыло недоверие. Это уязвило меня, ведь мы, Ракианцы, никогда не лжем.
– Это не может быть правдой, – настаивала я, пытаясь ее убедить. – Когда сегодня во время переэкзаменовки я увидела черную массу, декан Лилл сказал, что это абсурд. Он заставил меня использовать астралатор, и его слова подтвердились…
– Ты снова это видела! – воскликнула Ниши, будто и не слышала остальных слов. – Ты наблюдала это уже несколько дней, и сегодня опять… и теперь этот кошмар… Роу, посмотри еще в эфемерид.
– Может, кто-нибудь из вас посмотрит? Вы лучше управляетесь с астралатором.
– Но мы не видим черную массу.
– Ниши, я провалила экзамен и вынуждена была пересдавать его, – спорила я. – Мое предсказание было неправильным.
– Да неужели? То есть ничего плохого сегодня не случилось? – Ее голос дрогнул, и новые слезинки повисли в воздухе, точно крошечные бриллианты.
Я посмотрела на Дика в надежде, что он не согласится с ней. В конце концов, именно Дик всегда называл мои предсказания глупыми выдумками.
Но тот не обращал на нас внимания, уставившись с отчаянием в свой волнофон.
– Ладно, – вздохнула я.
Открыв волнофон, я нашла копию эфемерида. Это была всего лишь учебная версия, очень упрощенная, с ограниченными возможностями – не такая, как в Академии, но, тем не менее, рабочая. Стэнтон подарил мне его в прошлом году на мое шестнадцатилетие. Я прошептала команду, и передо мной появилось звездное небо в голографической проекции размером с рыбу фугу. Я постаралась расслабиться и сосредоточиться одновременно, затем сунула руку в карман за барабанными палочками. Только их там не оказалось. Они исчезли навсегда, как и все, что у меня было когда-то. Глаза защипало.