Золоченая цепь
Шрифт:
— Ты все знал! — с облегчением вздохнул Дюрандаль. — Мог бы хоть намекнуть!
Экс-канцлер покачал головой:
— Я только предполагал.
— Это ты убедил его!
— Клянусь, не я. Мы даже не обсуждали этого. Ты — самый очевидный выбор. В настоящий момент никакой другой кандидатуры просто нет, — он повесил цепь Дюрандалю на шею. — Тебе идет. Поздравляю.
— Соболезнования подошли бы больше.
— О, из тебя выйдет великий канцлер, но должен признать, я испытываю некоторое облегчение. — Он удовлетворенно вздохнул. — Я отдал этому семь лет… он меня просто высосал. — Он не выказывал ни горечи, ни сожаления. Он всегда хорошо владел собой. — Я панически боялся, что он назначит какого-нибудь безмозглого аристократа. Да, кстати, эта цепь из позолоченной меди, а не из золота. Удостоверься, что в расписке, которую ты дашь казне, будет написано именно так — на случай, если кто-нибудь обвинит тебя в подлоге.
— Ты шутишь!
Монпурс усмехнулся.
— Кое-кто из наших предшественников попадал в ловушки и глупее. Ладно, вот это я рассортировал по степени срочности. Начинай с вот этой стороны. — Он взмахом руки пригласил Дюрандаля сесть в свое кресло, а сам взял другое. — Так, давай посмотрим. Чего здесь нет? Что слишком секретно, чтобы доверить это бумаге? Ну, как один бывший Клинок другому: должен предупредить тебя насчет принцессы Малинды.
Дюрандаль прикинул, через сколько он сможет подать в отставку. Полгода — достаточный срок или этого все-таки мало?
— Ты хочешь сказать, королевские дети теперь — моя забота?
— В твои заботы входит теперь все, — ободряюще улыбнулся Монпурс. — Так вот, ей шестнадцать, и характер у нее папочкин, если не хуже. Чем быстрее ты выдашь ее замуж, тем лучше.
Аминь! У Дюрандаля уже вышло несколько стычек с принцессой Малиндой, но если Монпурс не слыхал еще об этом, радовать его этой информацией теперь не стоит, и подавно. Он теперь свободный человек.
— И еще война, — продолжал тем временем свободный человек. — Положить ей конец можно только одним способом.
Дюрандаль вдруг понял, что знает о Бельской войне очень мало. Совет почти не обсуждал ее.
— Каким же?
Монпурс внимательно посмотрел на него.
— Так ты ничего не знаешь? — Голос его сделался еще тише. — Совсем-совсем ничего?
— Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
— Амброз сам начал ее. Вся эта проклятая заваруха с Бельмарком — его ошибка. Я удивляюсь, что все это до сих пор не выплыло наружу. — Он улыбнулся почти как в прежние времена. — Что ж, Лорд-Канцлер, чем меньше ты будешь знать об этом, тем меньше это тебе повредит. Держись от этой истории с Огненными Землями так далеко, как только можешь. Возможно — но только возможно — она закончится, когда Амброз созреет для того, чтобы принести Королю Радгару нижайшие извинения. Он сам знает это, но у меня никогда не хватало смелости это предложить. Удачи тебе и в этом тоже.
— Но это не для меня! У тебя и такт, и…
— Зато у тебя в достатке смелости, дружище, а это важнее. Именно это ему и нужно: кто-то, кто говорил бы ему правду, когда он не прав, и спасал его от него самого. Ты именно такой человек. — Монпурс с улыбкой откинулся на спинку кресла. — Все, чем могу помочь, — ты только спрашивай. Но есть еще одно, о чем я должен тебя предупредить.
Дюрандаль потеребил проклятую цепь.
— Ладно, валяй. Начинай с худшего.
Взгляд бледно-голубых глаз сделался настороженным.
— Мы с тобой дружили с незапамятных времен.
— Пламень! Конечно! С той ночи, когда я вручил тебе твой меч, а ты пришел и благодарил меня — представляешь, как давно это было? И когда я зеленым Клинком приехал ко двору… Я опозорился сам и опозорил других, фехтуя с Королем. Ты мог зарубить меня, но не стал. И то, что ты сделал для меня, когда маркиз… — Да что случилось? О ЧЕМ ТУТ ВООБЩЕ ГОВОРИТЬ?
В улыбке Монпурса теперь сквозила печаль — и легкая ирония, конечно же, и, может быть, мольба…
— Парламент потребует моей головы.
— Нет!
— Не Парламент, так Король. Заткнись и слушай. Служить королям непросто. Они в свою очередь служат своим королевствам, а королевства не знают пощады. Первое, что тебе придется сделать — это…
— Первое — это я заткну эту чертову цепь ему в глотку!
— Нет, не заткнешь. Я поступил так же с Сентхемом. Ты можешь помолчать хоть минуту? Амброз совершил ошибку, несколько ошибок, но короли не могут ошибаться. Все эти ошибки должны приписываться мне. Работа канцлера — получать шишки.
— Но Кромман…
— Кромман выиграл этот раунд. Он слишком мелкая фигура, чтобы обвинять его. — На мгновение бледно-голубые глаза потемнели. — Не спускай с него глаз, дружище! Не забывай, что Амброз обожает стравить вола с пиявкой и смотреть, кто кого одолеет. Но с Кромманом ты справишься. Вот Парламент — другое дело.
— Я не буду участвовать в…
— Ты будешь делать все, что нужно Королю. Я говорю тебе, что это твой долг, что я не буду на тебя в обиде, что сам я делал то же самое. И да хранит тебя судьба, когда придет твой день, брат!
Дюрандаль ощутил приступ дурноты.
— Смерть и пламень, парень! Если уж таким запахло, нам надо вывезти тебя из страны, и быстрее!
Монпурс печально покачал головой:
— Нет. Много лет назад я поклялся отдать за него жизнь. Возможно, это придется сделать таким образом. Это позволит ему начать с чистой строки, и тебе тоже. Парламент угомонится, как только его угостят кровью. А теперь я пойду домой и порадую семью хорошими новостями. Плохие придут сами. — Он поднялся и протянул ему руку. Его ладонь была суха, ее пожатие — крепко, его взгляд — спокоен. — Проследи, чтобы они не слишком бедствовали, ладно?
11
Исход многих фехтовальных поединков решается первым же выпадом. Интуиция подсказывала Дюрандалю, что как первый министр он не сможет отвечать королевским требованиям, если не начнет с решительного шага. Ему предстояло еще узнать все о правилах борьбы на новой арене, ему необходимо было усвоить кучу нужной информации, а дни вдруг сделались на треть короче: ему приходилось тратить ночное время на сон. С другой стороны, он пять лет присутствовал на всех заседаниях Тайного Совета. Он хорошо знал Короля, он знал положение дел — и отправлялся на первую свою официальную аудиенцию в качестве канцлера вполне уверенно.