Золотая булавка Юлия Цезаря
Шрифт:
Окно было метрах в пяти над землей, так что Филимону пришлось запрокинуть голову, чтобы спросить:
– А как вы туда попали?
– Филимон, может, мы это обсудим позднее, в более подходящей обстановке, а сейчас вы все-таки поможете мне выбраться?
Он больше ни о чем не стал спрашивать. Довольно ловко он вскарабкался по стене и оказался прямо перед Витой по ту сторону решетки. Впервые она увидела его лицо так близко и с удивлением вынуждена была признать, что глаза у него вовсе не такие маленькие, какими казались. Наверное, до сих пор он просто все время жмурился от
– Отодвиньтесь! – велел он.
Вита хотела ответить очередной резкостью, но передумала. В его голосе и в лице была какая-то строгая решительность, с которой спорить не стоило. Она спрыгнула с каменного обломка, на котором стояла, и смотрела теперь снизу вверх на то, что он делал.
А он принялся бить камнем по одному из прутьев решетки.
Оказывается, перед тем как вскарабкаться на стену, Филимон прихватил увесистый каменный обломок.
Теперь Вита поняла, почему он велел ей отодвинуться: при каждом ударе во все стороны летели каменные и цементные крошки, и если бы она осталась у окна, они попали бы ей прямо в глаза.
Сперва его действия казались ей бессмысленными. Нет, точнее так: она просто в него не верила. Но вот после нескольких сильных ударов железный прут зашатался. Филимон ударил по нему еще и еще раз, а дальше просто вытащил его и бросил вниз. И тут же принялся колотить по соседнему пруту.
Через несколько минут он вытащил третий ржавый прут и окликнул Виту:
– Попробуйте, теперь сможете пролезть? Если не получится, я выбью еще один.
Вита снова залезла на каменный обломок, подтянулась, сколько хватило сил, просунула голову в окошко. Голова прошла свободно, и она вспомнила любимую андерсеновскую сказку «Калоши счастья». Там герой застрял в заборе: голова пролезла, а все остальное нет. Но нет, ей повезло гораздо больше, чем герою сказки, – она просунула вперед руку, Филимон потянул ее на себя, и вот через минуту она уже пролезла в окно до половины, до талии. В таком положении она немного задержалась, чтобы передохнуть и собраться с силами.
Правда, тут же Вита представила, как смешно и глупо она выглядит со стороны: свесилась из окна и размахивает руками. Она рассердилась на себя и сделала еще усилие, чтобы выбраться.
Она уже почти целиком протиснулась в окно, когда Филимон схватил ее за плечи:
– Осторожно, не сорвитесь! Здесь высоко.
С его помощью Вита, наконец, перебралась на узкий каменный карниз, который шел по стене под самым окном.
Она перевела дыхание. После сырого и мрачного подземелья воздух показался свежим и благоуханным, как в райском саду. Вита собралась уже поблагодарить Филимона, как вдруг почувствовала, что каменный карниз осыпается, уходит из-под ног…
Еще мгновение – и она рухнула бы с пятиметровой высоты на каменные плиты двора, но Филимон успел схватить ее за талию. Несколько бесконечно долгих секунд он удерживал ее на весу. Еще усилие – и он сумел втащить ее на уцелевшую часть карниза и придать ей более-менее устойчивое положение.
– Спа… спасибо, – с трудом выдохнула Вита.
Сердце колотилось от испуга и от напряжения.
Только сейчас она осознала, что Филимон все еще обнимает ее за талию. Она строго взглянула на него, и он немедленно убрал руку, хмыкнув, как ей показалось, с насмешкой.
– Спасибо, – повторила Вита, только чтобы проявить элементарную вежливость.
– Рано благодарить, – отмахнулся Филимон. – Сперва нужно спуститься, а это не так просто.
Это действительно оказалось непросто.
Филимон спускался по стене шаг за шагом, перебирался с одного каменного выступа на другой и ей помогал сделать то же самое.
Несколько мучительных минут, и вот наконец Вита почувствовала под ногами твердую землю.
Кто бы мог подумать, что стоять на ровной каменной плите – такое наслаждение! Какое же счастье: наконец она на земле, под открытым небом, а не под сырыми каменными сводами. Не нужно больше карабкаться по стенам, не нужно брести, спотыкаясь, по мрачному подземелью… Да, надолго она запомнит эту экскурсию!
– Спасибо. – Вита тепло, как могла, посмотрела на своего спасителя. – Если бы не ты, не знаю, что бы со мной было.
Она и сама не заметила, как вырвалось это «ты». Но это прозвучало уместно и даже естественно, и Филимон ответил ей тем же:
– А все-таки как ты туда попала?
– Ой, я зашла в другой двор, поднялась в башню, потом спустилась и попала в подземелье. Потом долго по нему блуждала, пока не оказалась возле этого окошка…
– А выйти обратно тем же путем, каким вошла, не получилось?
Вита хотела было рассказать Филимону, как кто-то запер дверь башни, когда она была внутри, но что-то ее остановило. Сейчас не захотелось говорить об этом.
Филимон, видно, что-то почувствовал и не стал настаивать. В кои-то веки проявил деликатность.
Он потоптался на месте и сказал, глядя в пол:
– Знаешь, я должен тебе сказать… понимаешь… это насчет вчерашнего…
Вита подумала, что сейчас он захочет кое-что прояснить, обсудить с ней все, что случилось с ними. Ведь каким-то образом они оказались в одной квартире, и его знакомая не появилась, как и ее приятель, то есть ситуация сходная.
– Ну так что?
– Извини, что я так себя вел! – выпалил он. – Сам не знаю, что на меня нашло, обычно я с женщинами вежлив. Не подумай, что я такой законченный хам.
«Это он про то, как меня толкнул», – поняла Вита.
– И все? – удивилась она.
– Все, – твердо ответил он, – и хватит об этом.
Так, значит, обсуждать свою личную жизнь он с ней не намерен. Что ж, Вите и самой этого не хочется.
– Все так все. – Она пожала плечами и пошла вперед по тропинке, не оглядываясь.
– Слушай, а можно тебя попросить об одной вещи? – сказал он ей вслед.
– После того, что ты для меня сделал, – о чем угодно!
Произнеся эти слова, Вита прикусила язык: кто его знает, о чем он попросит?
Однако Филимон не попросил ничего невозможного. Его просьба оказалась скромной.
– Пожалуйста, не называй меня Филимоном! Я ужасно не люблю свое имя… ну, по крайней мере, полное!
– Пожалуйста. – Вита усмехнулась. – Я и сама свое полное имя ненавижу. Постарались предки…