Золотая чума
Шрифт:
Визитеры вошли в перекошенную дверь барака. Внутри горела керосиновая лампа, а в одном из углов весело потрескивала печка системы «буржуйка». По стенам тянулись нары, на которых шевелились люди. Стоял мощный аромат плохого курева, давно немытых тел, портянок и грязных сапог. Около печки за столом, сооруженным из железного листа, сидел небритый мужчина в солдатском ватнике, с металлической кружкой в руке. Лицо его во тьме разглядеть было трудно, но поражали глубоко запавшие горящие глаза.
Такое Кот видел много раз во время своих скитаний по северным краям.
Кто такой бич? Как правило, это человек, который вышел из зоны и понял, что воровать ему больше неохота. Но впрягаться в нормальную жизнь у него тоже нет желания. Потому что нравится ему жить, как ветер в поле. Нынче здесь, завтра там. Нравится, вот и все. А что касается средств для жизни — так за Уралом много есть мест, где никто не спросит ни документов, ни, тем более, трудовую книжку. Только работай. Или воруй. Но по мелочи, так, чтобы не поймали.
— Здорово, Зуб! Как дела-то?
— Да плохо. Туберкулез доканывает. Загнусь, верно, скоро. А ты, Балык, что вдруг пожаловал? Вроде как мы в твои дела не входим.
— Да вот, кореша привез. Разговор у него к тебе есть.
— Ну, что там у тебя?
— Дело такое. Поработать хорошо и получить неплохо кто-нибудь из твоих хочет? — спросил Леха.
— «Неплохо» — это как?
— По восемьсот за месяц.
Зуб присвистнул.
— За что ж это?
— Экспедиция. На Колыму.
— Что-то далеко отсюда.
— А нам кто попало не нужен, а за тебя вот Балык ручается. Деньги — вот могу сразу по сотне дать, чтобы поняли, что я не фуфло толкаю.
— Что-то не нравится мне это… Разводка какая-то. Не пойдем.
— А ты, Зуб, за всех не базарь! Тоже мне — начальник нашелся, — раздался откуда-то сбоку голос. — Взял моду тут командовать. Ты не пойдешь — так я пойду!
Внутренним чутьем Кот уловил расклад. Всюду есть борьба за власть. И в Кремле, и в бараке бичей. Вот и здесь кто-то явно хотел вырвать у местного главаря лидерство. Поэтому он обернулся в сторону того самого голоса.
— Мужики, ну сами подумайте, какой резон мне вас обманывать? Все будет честно.
— Да не верим мы тебе! — упирался Зуб. Он явно недолюбливал или боялся Балыка. — Не хотим мы с вашей кодлой иметь ничего общего. Вы сами по себе, мы сами по себе.
Тут с нар спрыгнул крупный парень с покатым лбом, говорившим о том, что этот тип не обладает шибко большим умом. Он наклонился к Зубу и заговорил очень агрессивно:
— Да что ты тут волну гонишь? Мы здесь сидим на заднице, слушаем, пока ты кашляешь, а дела никакого. Почему ты не хочешь идти с этими людьми? Что они тебе плохого сделали?
— Они гонят!
— Да пошел ты… — Тут парень добавил такие слова, после которых примирения быть уже не могло.
Зуб выхватил нож, но больше ничего сделать не успел. Его противник взмахнул огромным кулаком — лидер бомжей полетел в угол, ударился о печку и затих. Из его рта потекла струйка крови.
— Зуб, ты что? — заорал громила. Пойдя к лежащему, он тупо пробормотал:
— Вот-те на… Кажись, мертвый.
— Ладно, мы ничего не видели, — подал голос Балык. — Спрячьте его. А насчет слов моего кореша подумайте. И быстро подумайте. Ну?
— А что? Можно, пожалуй. Мужики, вы как?
Через три дня десять бичей были погружены на пароход и отправлены в Магадан. В тот же день улетал и Кот. Его провожал Балык на своем «Москвиче». Пожимая руку на прощание, он бросил:
— Еще встретимся. Чует мое сердце, что у вас там большая игра пошла.
Глава 4
Худшее, конечно, впереди
2 мая 1966 года, Магадан
Выгрузка завербованной рабочей силы проходила нормально. Стоявший у трапа Кот мог лишь подивиться мудрости шефа. Не зря он распорядился дать бичам задаток. На него они, понятное дело, купили на всю длинную дорогу по морю разных напитков. Теперь эти ребята были готовы двигаться куда угодно — хоть рабами на постройку пирамид — лишь бы им дали опохмелиться. Невдалеке от причала их ждал крытый «студебеккер», возле которого отирались Павло и еще двое угрюмых мужиков очень серьезной наружности. Все трое держали на плечах карабины.
Тут же был и Прохоров. На этот раз он обошелся без роскошной сбруи — пребывал в замызганной, испачканной известкой матросской шинели. Он сидел метрах в ста на ящике в компании с таким же непрезентабельным типом. Они делали вид, что увлеченно пьют водку, занюхивая луковицей. Старков наблюдал за происходящим тоже издали — из своего газика.
Последним с сухогруза на твердую землю спустился Бовик, которого Балык из дружеских чувств отрядил присматривать за рабочей силой.
— Ну, как добрались? — спросил его Кот.
— Ох, мать. Все мы пьем, но чтобы так… Намучился я с ними.
— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Вот, это твоя премия. — Леша протянул ему выданную Старковым пачку из десяти сотенных.
— Ладно, тогда я попер в аэропорт.
Вот тут-то и случилась накладка. Откуда ни возьмись появился мотоцикл, на котором восседал сержант милиции. Он подрулил к смурной толпе бичей и властно заорал:
— Эй, кто такие? А ну, давай документы!
Те замялись, потому как никаких документов у них не было. Сколько заплатили капитану корабля, чтобы он провез всю эту команду, знал лишь Старков.
В этот момент откуда-то из-за грузовика появился худощавый брюнет в длинном бежевом плаще, такие как раз входили в моду.
— Эй, сержант, а ну-ка давай отсюда!
— А ты кто такой?
Человек в плаще показал красную книжку. Судя по тому, как вытянулся сержант и как он поспешно пустил в галоп свой мотоцикл, книжка была та самая, — при виде которой всем советским людям становится не по себе. Комитет Глубокого Бурения. «О как! Сколько ж крутится вокруг этого дела бойцов невидимого фронта, — подумал Кот. — И на кого же в результате я работаю?» Но размышлять уже времени не было.