Золотая девочка
Шрифт:
Караваева почуяла недоброе, когда Артем вдруг вытянул шею и стал напряженно вглядываться куда-то в сторону. Апельсиновая долька стала Люське поперек горла, когда она увидела «предмет», из-за которого Артем чуть не вывихнул себе шею. Это была Лиза Малиновская, одноклассница Артема и первая красавица параллели девятых классов их школы. Лиза тоже заметила Артема, махнула рукой в знак приветствия и стала пробираться к нему, ловко и вместе с тем грациозно лавируя между посетителями буфета. Когда Лиза увидела рядом с Каретниковым Караваеву, обольстительная улыбка на ее красивом
– А-а-а, – протянула Малиновская, – ты, оказывается, с дамой…
Лизины гиацинтовые губки презрительно скривились подковкой. Если бы Артем просто кивнул головой или хотя бы промолчал, Люська его поняла бы, но он, будто оправдываясь, виновато произнес:
– Нет… я не с дамой… это Люська…
Глаза Каретникова сделались при этом какими-то больными. Малиновская победно улыбнулась:
– Тогда садись с нами. Мы на балконе: Саня, Галка, Петров со своей Веруней. Рядом места свободные есть. Пойдем?
Чтобы Артем не успел ее окончательно предать, Люська поторопилась ответить за него:
– Конечно, он пойдет, Лиза. Мы действительно встретились случайно. Меня… там… – Люська неопределенно махнула рукой. – Мама ждет.
Она повернулась на каблучках, поставила на стол недопитый коктейль с осевшей пенкой и медленно пошла к выходу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать и не закричать прилюдно от боли и унижения. Артем ее не остановил и вслед за ней не бросился.
Маме рассказывать обо всем не хотелось, поэтому Люська решила побродить по улицам и вернуться домой в такое время, чтобы к ней не было никаких лишних вопросов.
Люська была так смешна самой себе, что не могла даже плакать. Вот дурища-то! Возомнила себя красавицей, рыжая уродина, веснушчатая кикимора! Собственно, Каретникова вполне можно понять и где-то даже простить. Разве Люська в силах тягаться с Лизой Малиновской, у которой фигура фотомодели и прямые глянцевые каштановые волосы до пояса? Мамина парадная блузочка по сравнению с блестящим Лизкиным прикидом выглядела жалкой тряпочкой, перышками убогой Серой Шейки. А фигура у нее… Какая там Бритни Спирс! Всего лишь нелепая Люська Караваева. Одни веснушки под глупыми серебряными веками.
Глава 8
Самоотверженность прежде всего!
На следующий день после уроков Люська шла домой вместе со старостой Леной Прокопчиной. Говорить с ней о своих неприятностях Караваевой не хотелось, и она спросила:
– Ну, как твои успехи по части обращения в успевающие Филиппа Лаевского?
– Издеваешься, да? – обиделась Лена. – Я тебе доверилась… а ты…
– Не сердись, Лена. Я просто не знала, как лучше спросить… Я, конечно, вижу, что он по-прежнему разгадывает на уроках кроссворды…
Девочки помолчали.
– Знаешь, – продолжила Люська, – мне кажется, чтобы его пронять, нужна какая-то стрессовая ситуация.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты же помнишь, как он оживился, когда пытался разгадать тайну пропажи нашего журнала и моей Зинаиды. И мысли высказывал дельные. Я его прямо не узнавала. Не зря его Ромка лейтенантом Коломбо назвал.
– И что ты мне предлагаешь? Организовать для него еще какую-нибудь пропажу? Контрольных тетрадей, к примеру?
– Нет, Лена. Надо, чтобы что-нибудь случилось… с тобой и чтобы только он один мог тебе помочь. Вот!
– Ну, спасибо… Придумала тоже! Я совсем не хочу, чтобы со мной что-нибудь случалось!
– Любовь требует жертв. Слыхала про такое? Я бы вот для одного человека на любые жертвы пошла, – Люська вздохнула, – только ему не надо…
– Ты что же, Люся, тоже… и тоже безответно?
– Представь себе!
– А кто он?
– Да так… не из нашего класса. Я, может быть, тебе попозже скажу… но не сейчас… Сейчас надо срочно придумать, как встряхнуть Лаевского, и вот увидишь – я придумаю. Честное слово!
Дома Люська отчаянно гнала от себя мысли об Артеме и напряженно думала, каким образом можно все-таки вывести Киркора из состояния равновесия. Когда отец, вернувшийся с работы, вынул из своей сумки пачку газет, Люську наконец осенило. Она решила, что действительно не стоит придумывать никаких несчастий для Лены Прокопчиной. Зачем искушать судьбу? Для начала Люська просто обезоружит Филю – лишит спасительных кроссвордов, которыми тот отгораживается от жизни. Интересно, что он станет делать, когда не обнаружит их в своем рюкзаке? Наверняка получит сумасшедший стресс, после которого его можно будет брать голыми руками. Люська назначила себе проведение этой операции в жизнь через пару дней, когда они с Изотовым будут дежурить по классу.
Только тогда возможен доступ к чужим рюкзакам.
В день дежурства у Люськи никак не получалось претворить задуманное в жизнь. Пока они переходили из кабинета в кабинет, Киркор со своим рюкзаком не расставался. Только в конце дня в перерыве между сдвоенной математикой Люське наконец представился удобный случай. Правда, вытолкать Филю из кабинета ей удалось с большим трудом.
– У тебя, Караваева, с головой все в порядке? Чего это тебя вдруг разобрало? – кивал он на швабру, которой размахивала Люська.
– Того! Здесь же невозможно дышать от пыли. Выходи быстрей, а я быстренько подмету и окно открою! – Люська шлепнула по полу шваброй и выразительно закашлялась.
Киркор не менее выразительно покрутил пальцем у виска, но из кабинета все-таки вышел. Люська тут же поставила в угол швабру и бросилась к рюкзаку Лаевского. Вместо кипы газет и журналов она положила общую тетрадь, на которой синим маркером вывела: «Алгебра». После этого она повозила шваброй по полу класса и особенно тщательно вымела мусор из-под парты Киркора. И даже успела вымыть доску, после чего распахнула окно, так как обещала Филе свежий воздух.