Золотая империя
Шрифт:
Во имя Создателя, что за ужасный шум?
Его взгляд наткнулся на источник этого звука. Поперек широкой улицы была протянута проволока, на которой висели связки медных горшков, стукаясь друг о друга, когда какой-то мужчина водил по ним взад и вперед длинной кривой тростью.
Мужчина смотрел прямо на Дару.
Прежде чем Дара успел среагировать, его примеру последовала женщина с таким же устройством из стальных тарелок, и звук разнесся по окрестностям по мере того, как все больше и больше дозорных подключались к сигналу тревоги из разбитой посуды и железных кастрюль. Поодаль джинны начинали
Воздух сотряс взрыв.
Дара дернулся, когда мимо пронесся снаряд, кисло пахший железом, – достаточно близко, чтобы опалить волосы. Исторгая проклятья, он коленями стиснул спину зачарованного шеду и развернулся назад, бешеным взглядом высматривая, откуда стреляли. На балконе многоэтажного каменного здания рядом с Большим базаром он заметил белый дым. Двое шафитов возились с продолговатым металлическим предметом.
Ружье, понял он. Такое же, как то, что, по словам Каве, использовали для убийства дэвов во время Навасатема. Возможно, даже то самое. И, пролетая над главной улицей, Дара наконец увидел то, что осталось от одного из самых важных праздников его народа.
Огромные колесницы с процессии Навасатема лежали опрокинутые там же, где были атакованы. От многих оставались лишь полуобгоревшие остовы. Разбитые латунные кони, осколки гирлянд из зеркал и стекла, искореженные останки бродячей рощи вишневых деревьев, усыпанных самоцветами, большинство из которых вместе с золотой корой содрали с деревьев, валялись на пыльной земле. Прилавки, обмотанные грязными лентами, пустовали, из перевернутой повозки рассыпались детские игрушки.
Ярость прожгла его, стремительно распаляя ненависть к джиннам и шафитам, словно кто-то плеснул масла на тлеющие угли. Тела погибших дэвов унесли, но Дара и сейчас видел обувь и кровавые пятна там, где их убили, пока они праздновали свою юность, радостно шествуя по улицам священного города.
Убили из орудий, подобных тому, которое только что пытался опробовать на нем шафит. По правде говоря, Дара мало знал об огнестрельном оружии. Во времена его прежней жизни ничего подобного не существовало, и он редко пересекался с людьми с момента своего воскрешения, лишь однажды увидев охотника, убившего тигра в горах. Разрушительная сила ружья повергла его в шок, и он с отвращением понял, что человек действовал из какого-то спортивного интереса.
Возможно, Даре стоило испугаться такой диковинной технологии; оружия, возможности которого не укладывались у него в голове.
Но Дара был не из трусливых, и когда он летел на стрелявших в него шафитов, которые сейчас кричали друг на друга, неуклюже пытаясь перезарядить свое оружие, он не чувствовал страха. Какая жалость, что это оружие отнимало столько времени и сил. Недостаточно, чтобы уберечь десятки дэвов от гибели, но все же.
Даре время не требовалось. Взревев, когда магия закипела в жилах и уже высекала искры из пальцев, он занес свою руку, а затем сжал в кулак, резко опуская вниз.
Здание рухнуло на землю целиком.
Дара сразу обмяк, изможденный заклинанием. Не стоило так перенапрягаться, находясь в смертном облике. Теперь он из последних сил удерживал шеду в воздухе. Он оглянулся, тяжело дыша. Из новой дыры в ландшафте поднималась пыль.
Внутри что-то сжалось. Наверное, там были и невинные джинны.
Но, пока все это не закончится, погибнет еще немало невинных душ, и не только от рук Дары. Одному Создателю известно, сколько человеческого оружия контрабандой было ввезено в Дэвабад за эти годы. Возможно, там есть вещи и пострашнее ружей – вещи, которым дэвы, с их методичным нежеланием иметь дела с миром людей, не будут иметь понятия, как противостоять. И когда он представил полный масштаб опасности, к нему вернулось холодное осознание, которое он впервые испытал, наблюдая, как медный пар Манижи клубится по мерзлой почве северного Дэвастана.
Мы никогда не сможем жить с ними в мире. Но если перемирие с Гезири и шафитами невозможно, значит, они будут оставаться угрозой. А Манижа расправлялась с угрозами точно так же, как до нее все гезирские короли, разрушившие ее жизнь.
Она их устраняла.
Но без своих способностей она ничего не может. Никакая магическая чума не поразит джиннов в Дэвабаде, пока печать Сулеймана покоится в сердце носителя кольца, где-то на другом конце света. Нервная дрожь охватила его, и шеду в ответ замедлил полет. Ибо следующая часть его миссии должна была приблизить их к возвращению этой самой печати.
«Ты – оружие Нахид, – напомнил себе Дара. – Защитник дэвов».
И верный Афшин повиновался.
Потребовалось много времени, чтобы пересечь обширную, мерцающую озерную гладь. Осталась в прошлом ее мертвенная неподвижность, подобная жидкому стеклу; течения кружились и плясали на поверхности воды; волны, как голодный пес, жадно облизывали берег. Дара с опаской поглядывал вниз, пролетая над озером, и старался держаться повыше. Мариды могли говорить, что не хотят иметь ничего общего с дэвами после того, как помогли Маниже в ее завоевании, но Дара все равно подозревал, что видели они их не в последний раз.
Но Дара и думать забыл о маридах, когда миновал озеро и полетел над горами. Туман, прежде окутывавший их, рассеялся, деревья резко сменялись песчаной пустошью, и там, где раньше была завеса, стояла полоса умирающего леса. Гниль ползла по деревьям, бородавчатые наросты выпирали из-под истончившейся, шелушащейся коры. Дара горько вздохнул, ощутив в воздухе привкус разложения. Око Сулеймана, что происходит с их домом?
Дара летел дальше, перемахнул через бурный Гозан и там, на засушливой равнине над рекой, увидел становище: путешественники, по словам Каве, направлявшиеся в Дэвабад на Навасатем. Туристы и торговцы, которые лишь из-за неувязки со временем, оказались по эту сторону завесы, когда пала магия. Путешественники, от которых сейчас так многое зависело.
Дара получил свой ответ сразу, как только остановил на них взгляд.
Магии у них не было.
Разбитый песчаный корабль Сахрейна лежал на боку, а его тяжелые паруса служили безыскусной палаткой. Ни шатров из зачарованного шелка, ни фонарей, висящих в воздухе. Путники просто собирались вокруг своих повозок, паланкинов и колесниц, сдвинутых вместе, формируя стену. Десятки животных, включая верблюдов, лошадей, а также симургов и редких ручных заххаков – самое странное стадо, которое Дара когда-либо видел, – паслись на узкой полоске земли, лишенной растительности.