Золотая клетка

Лумари К.

Мои ноги дрожали, а колени ослабли. Это был первый раз, когда я сделала что-то, что можно было расценить как бунтарство. Вот каково это - думать самостоятельно? Это было так же освобождающе, как и страшно.

Я прошла дальше по его коридору, удаляясь от входа, и отыскала первую комнату. Воздух здесь казался слишком плотным, но, может быть, мне это только казалось. Мое тело похолодело, и я не могла поверить в то, что сделала.

Впервые в своей жизни я прониклась сочувствием к своим родителям.

Прислонившись

к стене, я подтянула колени к груди и делала размеренные вдохи, пока не почувствовала себя достаточно спокойной.

Моя жизнь выходила из-под контроля, и это пугало меня.

Мне нужно было взять себя в руки.

Я не сделала ничего плохого. Это не означало, что я предавала Штильцхенов. У каждого были такие мысли, верно?

Свет снаружи освещал комнату. Насколько я могла судить, это была своего рода игровая комната. Здесь был роскошный деревянный бильярдный стол, который сиял, стол для покера и бар, полный спиртных напитков.

Я выпрямилась, поправила платье и вытерла слезы с глаз, чтобы вернуться и присоединиться к остальным.

— Что-то случилось?

Я испугано обернулась, на низкий глубокий голос Мэйса.

Черт.

Я знала, что мы были своего рода друзьями на территории школы, но не здесь.

— Мне очень жаль, молодой хозяин, - сказала я, он был смущен, когда я поклонилась ему.

Холодная подушечка его пальца коснулась моего подбородка. Дрожь пробежала по моему телу, вероятно, реакция на выброс адреналина от того, что меня поймали.

Он медленно приподнял мою голову, чтобы я могла посмотреть на него. Луч света из окна освещал его лицо, заставляя его зеленые глаза сиять. Они были похожи на нефриты — слишком красивые, чтобы принадлежать мальчику.

Я яростно заморгала, пытаясь стереть эти мысли из своего мозга.

— Разве я не говорил тебе называть меня Мэйс?
– Он одарил меня полуулыбкой.

Я смотрела на него так пристально, что заметила, как его лицо начало проясняться. Не полностью, но у него было не так много шишек и шероховатостей на коже.

— Прошу прощения за вторжение.
– Я снова склонила голову, потому что не знала, как вести себя с ним прямо сейчас, не после того, как его мать напомнила мне о моем месте.

— Почему ты плакала?
– Он склонил голову набок, когда его большой палец прошелся по моей щеке и вытер слезинку.

— Ничего важного.
– Я отказалась снова встретиться с ним взглядом.

Он не весело пропел.

— Ты же знаешь, я всегда могу заставить тебя рассказать мне.

— Конечно, в конце концов, я твоя собственность.
– Слова ядовито слетели с моего языка.

Я застыла. Это была не его вина. Он ничего мне не сделал, так что было бы несправедливо вымещать это на нем. Я медленно повернула свое лицо в его сторону, боясь увидеть, что я найду в его взгляде.

Мэйсон

не злился, черт возьми, он улыбался, но в этом не было ничего милого. Что-то было пугающее во всех этих обнаженных белых зубах.

Моё тело напряглось, и он сделал шаг ближе ко мне.

— Ах, - сказал он, забавляясь. – Так, ты начала осознавать свою роль в этой пьесе.

Я не ответила.

В прежние времена мои слова стоили бы мне головы. Я была всего лишь пешкой в руках этих людей, и правда заключалась в том, что, как бы хорошо Мэйсон Штильцхен ни относился ко мне, я никогда не смогу быть с ним на равных.

— Мне пора идти, - сказала я ему, когда не смогла вынести гнетущей тишины.

Мэйс с хитрой улыбкой преградил мне путь.

— Останься, - сказал он.
– Это приказ.

О да, у меня такое чувство, что его матери это не понравилось бы.

— Твоя мать проверяет нас.

Он усмехнулся, когда начал подходить ко мне, при этом толкая меня до тех пор, пока я не оказалась прижатой к стене.

— Сначала Хильда собирается повеселиться, а потом притвориться, что она хозяйка дома.

Его комментарий разозлил меня. Мне не понравилось, что эти слова слетели с его языка. Все, о чем я могла думать, это о ней с моим отцом.

— Прекрати.
– Я почти умоляюще подняла перед ним руку.

— Или что?
– Его тон был суровым, и его тело было почти на одном уровне с моим. Я начала паниковать, поэтому выпалила первое, что пришло мне в голову:

— Или я расскажу всем о твоем окровавленном белье.

Ухмылка исчезла с его лица, и что-то темное промелькнуло в его глазах, но он быстро замаскировал это. Он положил обе руки на стену по обе стороны от моих плеч.

— Может быть, именно это мне и нравится, когда я трахаюсь...

Последнее слово он произнес четко, и что-то во мне дрогнуло. Если раньше мне казалось, что я хватаю ртом воздух, то теперь мне казалось, что я задыхаюсь. Я вывернулась из его хватки и выбежала в коридор. Я не останавливалась, пока не добралась до прачечной. Недолго думая, я порылась в грязных корзинах, которые принадлежали ему.

Повсюду были капли крови.

Вернув все на место, я направилась в спальню, которую делила с родителями. Мои щеки раскраснелись.

Моя мать была там, уже расхаживая по комнате, как лев, запертый в клетке. Она казалась почти отчаявшейся.

— О, Аспен, ты вернулась.
– Она подошла ко мне, и на секунду я застыла в изумлении, думая, что она идет, чтобы обнять меня.

— Да, мама?

— Мне нужно, чтобы ты положила это в свой рюкзак и оставила в своем шкафчике.

Мои брови нахмурились, когда она вытащила какое-то квадратное устройство. Я понятия не имела, что это такое. Оно было черным и тонким. Сверху у него была металлическая пластина, а на обратной стороне - металлический круг.