Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов

Джонсон Майкл К.

– У меня нет слов, чтобы что-то сказать. У меня есть только забег, который нужно бежать. Я очень рад тому, что Тайри тоже попал в финальный забег, поскольку в нем он увидит то, как я его выиграю!

Когда начался финальный забег, я был уверен в том, что смогу одержать победу, хотя прекрасно знал, что борьба будет очень жесткой и что я не полностью здоров и готов к нему. Я попытался быть одновременно и осторожным, и конкурентоспособным. Первые 200 метров я пробежал очень хорошо, но после них начиналось самое сложное. Именно тогда я почувствовал боль в моей травмированной ноге. Но я продолжал бежать. Приблизительно на 270-метровой отметке дистанции я почувствовал резкую боль на внутренней стороне ноги, в районе паха.

Как будто я потянул мышцу. Я уже подумал о том, что для меня забег закончен, как вдруг боль ушла. Еще ни разу на соревнованиях в своей борьбе за первое место я не находился так далеко на второй половине дистанции. Примерно за 120 метров до финиша я бежал шестым! Если и было время, когда нужно было увеличивать свой темп, то это было именно оно. Но я даже не думал об этом – у меня просто не было другого выбора. Единственное, о чем я подумал тогда: «Нет никакой травмы. Я могу бежать, поэтому – беги!»

И я побежал. Включившись в работу, я обогнал всех соперников и выиграл золотую медаль.

По сей день я считаю этот забег одним из лучших за всю мою спортивную карьеру, поскольку в тот день я смог доказать всему миру то, что я был таким же борцом за победу, как и все предыдущие шесть лет. Но даже после этого чемпионата мира сомнения по поводу моих способностей не прекратились. Например, в 1998 году, когда на чемпионате Соединенных Штатов из-за травмы я отказался участвовать в забеге на 200 метров, журналисты тут же выдвинули гипотезу о том, что я это сделал намеренно, поскольку боялся соперничества с Морисом Грином – человеком, который ни разу не побеждал меня на этой дистанции! Это было полнейшее безумие!

В то же самое время меня критиковали за то, что я был недостаточно дружелюбен, эксцентричен и подвижен. Вся эта критика начала появляться в то самое время, когда многие легкоатлеты стали называть себя артистами. Еще задолго до того, как Усейн Болт стал дурачиться и изображать из себя клоуна, подобная манера поведения начала распространяться среди спринтеров, особенно тех, которые бежали стометровку. Они называли это «устроить шоу перед стартом». Большинству спринтеров казалось, что подобным способом они смогут стать более знаменитыми. Таким образом, во время представления перед стартом они могли кричать, корчить физиономии или делать еще какие-нибудь глупые вещи для того, чтобы болельщики на трибунах начали смеяться. А поскольку эти глупые действия проделывали бегуны на 100 метров, вскоре этим «заразились» и некоторые участники 200-метровых забегов.

Я никогда не собирался заниматься подобной ерундой. Некоторые бегуны говорили о том, что это помогает им расслабиться перед забегом, но мне не нужно было расслабляться перед ним. В отличие от многих моих соперников, которым, для того чтобы снизить давление соревнования, приходилось притворяться, что это их абсолютно не беспокоит, я хотел ощущать это давление и бежать к своей цели под этим давлением. Кроме того, люди собрались на трибунах для того, чтобы увидеть этот забег и то, как быстро я в нем побегу.

По сравнению с другими спринтерами, имена которых чаще всего упоминались в средствах массовой информации, меня считали слишком серьезным. Но я не хотел быть клоуном на беговой дорожке. Я хотел быть соперником и победителем. Так или иначе, меня критиковали за то, что я был самим собой.

Наверное, большинство людей мало знали обо мне как о человеке, потому что я никого не допускал в свою жизнь. Возможно, это было моей ошибкой. Я всегда был закрытым человеком и никогда не позволял журналистам и репортерам проникать в личную жизнь Майкла Джонсона.

Мой кумир

Благодаря Мохаммеду Али, который всегда был для меня кумиром, я понял, как правильно надо себя вести со средствами массовой информации. В 1995 году, благодаря одному из моих спонсоров, я прослушал учебный курс средств массовой информации, во время которого нам показали запись одной из пресс-конференций Али. Меня поразила его уверенность в себе и умение управлять средствами массовой информации. Тогда я захотел стать похожим на него.

До этого момента я знал Али как одного из самых великих боксеров в истории. Еще в детстве я смотрел по телевизору бои с его участием, и вся моя семья всегда болела за него. Первый раз в жизни, когда я расстроился из-за спортивного соревнования, был тот, когда Али потерпел поражение.

Несмотря на те ощущения, которые я испытал во время просмотра видеозаписи пресс-конференции Али во время моего учебного курса, поначалу я рассматривал его как просто очень хорошего оратора. Затем я понемногу начал понимать то, что он делал. Он не просто умел управлять средствами массовой информации и много говорить – он демонстрировал невероятную способность заставить людей смеяться и задавать ему вопросы именно на ту тему, о которой ему хотелось говорить. Он был очень веселым, находчивым и остроумным. Его выступления были невероятны.

Я знал, что особенности моего характеры были совершенно другие и что я никогда не смогу провести интервью так блестяще, как это делал он. Поэтому я решил самостоятельно развивать свои способности управлять средствами массовой информации, частью чего, по иронии судьбы, я стану позже. Я пытался брать под свой контроль те мероприятия, в которых они принимали участие.

Безусловно, в том, что ты находишься в центре общественного внимания, есть и свои преимущества. Став знаменитым человеком, я получил финансовое благополучие и смог осуществить некоторые свои мечты. Это также позволило мне помогать другим людям. Уже десять лет я оказываю финансовую поддержку одной из школ в Окленде [157] , в которой получают образование дети из неблагополучных семей. Мало того что я, как знаменитый человек, имею возможность разговаривать с этими детьми и влиять на них, каждый год мы проводим аукцион, все вырученные средства с которого тратим на покупку новых учебных принадлежностей, школьного оборудования и оплату учителям этой школы. Я специально устраиваю прием для того человека, который заплатил самую высокую цену на аукционе, куда он может взять с собой двадцать своих друзей или членов семьи. В прошлом году я заработал для этой школы около ста тысяч долларов только благодаря тому, что посещал приемы, на которых люди хотят видеть знаменитого человека.

И вот я увидел человека, благодаря которому я понял, как правильно иметь дело со средствами массовой информации. После того, как я посмотрел видеозапись пресс-конференции Али, я был очарован им, и мне захотелось узнать о нем больше. Я начал читать о нем и понял, что он был не только великим боксером, но и человеком, который всегда боролся за то, во что верил. Он мог выступить против государства, если видел, что оно не право, и даже мог пожертвовать своей спортивной карьерой ради того, во что он верил. Он принял мусульманство, и, хотя многие люди думают, что он отказался от этого, это неправда.

Я наблюдал за тем, как на торжественной церемонии открытия Олимпийских игр в Атланте он зажигал олимпийский огонь в чаше. Вместе со всеми другими зрителями, которые присутствовали на стадионе, мы не знали, кто именно будет зажигать олимпийский огонь. И вдруг появился Али и, несмотря на свою болезнь Паркинсона [158] , зажег огонь в чаше стадиона. Стать живым свидетелем этого было невероятным ощущением.

Позже, во время Игр, я посетил в качестве болельщика баскетбольный матч, где сборная США встречалась с командой другой страны. В перерыве между периодами игры Мохаммеду Али вручили золотую медаль Олимпийских игр 1960 года. Я пришел на эту игру также и по этой причине. Когда я смотрел на лица баскетболистов, которым посчастливилось встретиться с ним лично, я подумал: «Это просто невероятно».