Золотая лихорадка
Шрифт:
Годы почти не повлияли на их внешность: они держались прямо и казались очень сильными.
И только на лице француза прибавилось несколько новых морщин, да несколько серебристых нитей примешалось к его волосам. Черты лица стали как будто острее, а смелый и открытый взгляд как будто еще глубже проникал в душу собеседника. Было заметно, что над головой этого человека пронеслось немало бурь и победа досталась ему не даром.
Индеец был все так же, как и прежде, угрюм и сосредоточен. Годы оказали еще меньшее влияние на его могучую натуру, они лишь увеличили его обычную молчаливость и накинули на его темное лицо более густое покрывало того невозмутимого внешнего спокойствия, которое так свойственно почти всем туземцам Америки.
Хотя всадники ехали рядом, они не разговаривали, и каждый молча думал про себя свою думу.
По временам Валентин Гилуа останавливался и внимательно осматривался, затем продолжал продвигаться вперед, с сомнением покачивая головой.
Каждый раз, как охотник останавливал своего коня, Курумилла сейчас же следовал его примеру, но при этом ни одним словом, ни одним жестом не показывал, что хоть сколько-нибудь интересуется, зачем так часто останавливается его друг.
Между тем лес с каждым шагом становился все гуще, а тропинка все уже, и, по-видимому, лошади скоро уже не смогут продвигаться вперед из-за лиан, которые образовывали здесь почти непроходимую зеленую завесу.
Наконец, оба всадника достигли, хотя и с большим трудом, прогалины, о которой мы только что говорили. Добравшись до этого места, Валентин Гилуа остановил лошадь и, облегченно вздохнув, сказал своему спутнику:
— А знаете что, милый друг Курумилла? Я поступил как настоящий сумасшедший, когда поверил вам и согласился ехать с вами сюда… Теперь я ясно вижу, что мы заблудились.
Индеец отрицательно покачал головой.
— Гм! Я знаю, что никто лучше вас не сумеет обнаружить следы и идти по ним, что вы почти всегда сумеете отыскать настоящую дорогу даже там, где никогда не бывали раньше… Но так темнеет, что я, например, почти ничего не вижу в двух шагах от себя… Сознайтесь, что мы заблудились. Pardieu! 40 Это ведь может случиться со всяким. По-моему, нам лучше всего оставаться здесь и дожидаться, пока взойдет солнце, а уже потом, днем, продолжать наши поиски. Почти два часа мы пытаемся доказать себе, что все еще идем верной дорогой.
40
Еще бы! (франц.)
Курумилла, не отвечая ни слова, соскочил с лошади и принялся исследовать прогалину во всех направлениях. Через несколько минут он вернулся к своему другу и сделал жест, который означал, что он хочет снова сесть на лошадь.
Валентин Гилуа внимательно следил за всеми его движениями.
— Ну! — сказал он, кладя руку на плечо индейцу. — Вы до сих пор еще не убедились?
— Еще один час, — отвечал индеец, мягко высвобождаясь и вновь садясь на лошадь.
— Parbleu! 41 — проговорил Валентин. — Признаюсь вам, мне сильно начинает надоедать эта игра в прятки в непроходимом лесу, и, если вы не дадите мне убедительного доказательства, я не сделаю дальше ни одного шага.
41
Черт возьми! (франц.)
Курумилла нагнулся и, показывая ему небольшого размера вещицу, которую он держал в руке, сказал:
— Посмотрите.
— Э-э! — с удивлением проговорил Валентин, тщательно осмотрев вещь, которую ему передал ему спутник. — Что это за штука? Ба-а! Да как же я сразу не узнал? Это портсигар, и даже очень красивый, честное слово!.. В нем осталась одна сигара.
Охотник с минуту молча рассматривал портсигар, а затем продолжал:
— Правда, я уже давно не видел этих предметов роскоши, от которой я отрекся, чтобы вести жизнь вольного охотника. Где вы нашли это, Курумилла?
— Здесь, — отвечал индеец, указывая рукой на то место, где он обнаружил находку.
— Отлично! Владелец портсигара не должен быть особенно далеко от нас, а поэтому едем дальше.
Валентин Гилуа спрятал портсигар, и оба всадника продолжали путь.
Миновав прогалину, они свернули на тропинку, которая, постепенно сужаясь, тянулась почти на целую милю. Затем она стала понемногу расширяться, и вскоре, благодаря пробившемуся сквозь поредевшую листву лунному свету, они увидели на тропинке массу свежих следов, оставленных большими животными с раздвоенными копытами, которые, проходя, сильно помяли кусты и поломали ветви.
— Вперед! — весело крикнул Валентин Гилуа. — Я ошибался, Курумилла. Мы, оказывается, все время были на верной дороге, и теперь скоро нагоним тех, кого так давно ищем.
Нечто вроде улыбки готово было промелькнуть на угрюмом лице индейца, но попытка эта не удалась, и вместо улыбки получилась только гримаса. Вдруг Курумилла схватил за узду лошадь своего спутника и, нагнувшись вперед, сказал ему:
— Слушайте!
Валентин Гилуа стал внимательно прислушиваться, но прошло несколько минут, прежде чем он стал в состоянии различить что-либо другое, кроме тех смутных, таинственных звуков, которые никогда не прекращаются в лесу. Наконец ветер донес до него некий новый слабый звук.
Охотник удивленно выпрямился.
— Pardieu! — вскричал он. — Этот музыкант выбрал самое подходящее время для концерта. Мне очень интересно поближе взглянуть на этого чудака. Вперед! Вперед!
Проехав еще около четверти мили, они смогли разглядеть сквозь деревья свет костра и отчетливо услышали звучный мужской голос, который пел под аккомпанемент хараны.
Охотники в удивлении остановились и стали слушать.
— Клянусь Богом! — прошептал француз. — Да ведь это романсеро про короля Родриго!.. Незнакомец поет его ночью в чаще американского девственного леса!.. Никогда еще в жизни моей пение не действовало так на мое сердце! Кто бы ни был этот певец, я непременно хочу видеть человека, который, сам того не зная, доставляет мне такое большое удовольствие… Будь это хотя бы сам черт, но я пожму ему руку раньше, чем последние аккорды перестанут звучать на струнах его хараны.
И не раздумывая больше, Валентин, сделав Курумилле знак следовать за собой, решительно направился к тому месту, где виднелся свет костра.
Заслышав топот лошадиных копыт, незнакомец моментально перебросил за спину свою харану и поднялся во весь рост, со шпагой в правой руке и револьвером в левой.
— Ола! — смело крикнул он. — Остановитесь, пожалуйста, caballero, или я буду стрелять.
— Сохрани вас Бог от этого, senor caballero, — отвечал Валентин Гилуа, считая, однако, необходимым исполнить приказание, отданное таким решительным тоном. — Вы рискуете убить друга, а они так редки в глуши, что их никогда не следует приветствовать с пистолетом в руке.
— Гм! Мне очень приятно слышать это, если только вы говорите правду, caballero, — продолжал незнакомец, все еще держась настороже. — Я был бы премного обязан, если бы вы сказали мне, кто вы такой и что вам здесь нужно… И тогда нам можно будет и познакомиться поближе.
— За этим дело не станет, сударь… Я не вижу никаких затруднений для исполнения вашего желания, тем более что осторожность есть одна из самых главных добродетелей, обязательных в тех местах, где мы находимся.
— Клянусь Богом! Вы и в самом деле, должно быть, хороший человек! Надеюсь, что мы с вами станем настоящими друзьями. Я представлюсь первым, это займет не много времени.