Золотая лихорадка
Шрифт:
– Да, тут разная публика… Я бы хотел вам много важных сведений сообщить, Егор Кондратьевич. Мы все ждали вашего приезда…
Татьяна перехватила взор толстяка, брошенный на Катю, и подумала, что девка тихая, и не за ней ли хлещет этот пузач, и что в тихом омуте черти водятся.
Советник заметил, что Федосеич – старый знакомый Егора и как бы находится под его покровительством. Участок старого матроса где-то неподалеку.
А он-то спешил, хотел помочь ленивому служаке, показать, объяснить, даже захватил с собой китайского
Сказав еще несколько комплиментов, он решил, что надо почтительно и своевременно ретироваться. Он расшаркался перед Татьяной, пошутил с Катей и заглянул ей в лицо, пригласил к себе в гости Егора и Федосеича, пообещал им показать кусок найденного горного хрусталя.
Он протирал очки, споткнулся, уронил очки и на лету поймал их так ловко, что сам подпрыгнул от радости и рассмешил Татьяну.
– Какой славный человек приезжал! – сказала она.
– Вежливый! – подтвердила Катя. – Ученый, а какой простой.
Татьяне понравился бойкий, пожилой Советник.
– Василий, иди пособи им балаган наладить, – сказал Егор.
В сумерках пришел Сашка.
– Советник был? – спросил он.
– Был.
– Ни че?
– Надо строить избу, – сказал Егор.
– Из сырого леса?
Сашка встал и пошел по берегу ключа.
На участке Федосеича уже стояла палатка. Под пологом слышался храп. Кати и Василия не было.
Сашка, тихо раздвигая ветви и угадывая тропу, пошел обратно.
– Че ходишь? – спросил он, наткнувшись на людей.
– А че тебе? – отозвался Вася.
– А че не боишься?
– Кого бояться?
– Смотри! – остерег Сашка. – Ты слыхал, опять стреляли?
– Охотился кто-нибудь.
– Где охотился? Там? – показал Сашка на горы. – Там дичи нет. Одни камни.
– Ой, я боюсь! – сказала Катя и туже затянула платок под подбородком. – А кого стреляли? Кого? А?
– Там людей нет.
– Кто-то балуется, наверно! – сказал Василий.
– Не знаю, – ответил Сашка. – Как устроились?
– Хорошо. Отец уже спит?
– Да.
Катя пошла в балаган.
– Сговариваются выбрать власть из своих и прииск взять себе, – сказал Сашка. – Шайка.
– Почему же шайка? У них право есть.
– Нет, шайка… Я посылал китайца-старика, он все слушал. Он хорошо понимает.
– Сказать отцу?
– А че отец? Пусть сам видит! Нам надо че-то делать. Ты не боишься?
– Нет.
– Ну и дурак!
Они прошли мимо затухающего костра на участке Ломовых. Какая-то женщина выглянула из-под полога.
– Ксенька… Ксенька, ты че это, че это? Куды лезешь? – послышался из палатки голос Ломова.
Утром Василий опять попросился у отца на участок к матросу.
– Может, в артель к ним перейдешь? – съязвила Татьяна.
Прибежала Катька. Отец ее заболел. Его еще вчера ломало. Сашка послал какого-то китайца, бродившего всюду с лотком, за реку за доктором.
Китайский
– А китаезы здесь откуда? – спросил он.
– Есть христиане. А есть чужие, идут все с квитанциями за рубль на право жительства у нас на один год, – отвечал Сашка.
– Доктор мне обе руки взял и сказал сразу, чем болею. И хотел язык колоть.
– Ты че? Не язык! Ты не понял!
– Все равно мне это их зверство не по душе, чуть что – колоть или резать человека, голову ли ему рубить. У нас лейтенант хлебом отравился в Шанхае. Шел по базару и попробовал.
Катя катила тачку из забоя. Она умела бутарить, выбирать золото с рогожки.
В воде Кузнецовы держали наловленную живую рыбу. К обеду Катя принесла тайменя и, как было велено, вычистила, порезала и положила в кипевший котел.
– Ты ловкая, верткая! – говорила Татьяна.
– Морская гидра! – сказал отец. – Вьется и все успеет! А мы разрез начали, да что-то в груди боль. Я слег, работать не могу. Это потом пройдет… Люди просят порядок установить, Егор… И все идет и идет народ.
– Пока мука есть и друзья есть, – толковала Татьяна у самодельной печи, сбитой еще в прошлом году, – а лепешки закончатся, что будем делать? Егор верно говорил, что три куля не хватит. Эх, Дуня бы приехала, раскрасоточка моя, – схватившись руками за концы от узла на платке, воскликнула Таня, – мы бы помыли с ней! Девичьи бы годы вспомнили!
– Отец у меня плохой работник. Он болеет, – отвечала Катя.
– Поэтому ты все умеешь.
Татьяна чувствовала, что Катя ей будет старательной и разбитной помощницей. Да без нее теперь и трудно обойтись!
Пахом приехал, прошел к Егору в разрез и стал кричать:
– Порядка нет! Ни за что обидели сегодня! Кабы не Илья, не знаю, что бы было. Я чуть лопатой его по хватил.
– Кого?
– Да черт его знает, кто он такой. Давай, говорит, старик, бери меня к себе в артель, а то, мол, тебе вред произведу! Черный, дьявол, как китаец или цыган. Глаза косят в разные стороны. Надо старосту выбирать! Спиртоносы везут спирт. Андрюшка Городилов целую лодку пригнал. Надо этот спирт забрать и вылить в воду.
– Восстание будет, – сказал матрос, – если узнают.
– Не надо, чтобы узнали! Тихо вылить! – сказал Сашка.
– Надо бы резиденцию построить, – сказал Егор, – а порядок сам установится. Место хорошее!
Вася стал кидать песок в тачку. «Отец опять за свое, – подумал он. – Везде хочет строить. Нам и так работать не дают!»
– Дай я подсоблю! – сказал матрос и покатил тачку к бутаре, где Катя и Татьяна кидали песок и выбирали золото, пуская сверху воду из желоба.
– Слушай, Егор, а что такое революция? – спросил матрос. – Будто бы моют на революцию?