Золотая лихорадка
Шрифт:
Была уже середина января, и на Аляске стояли самые жуткие холода. Столбик термометра нередко опускался до отметки пятьдесят градусов, и Мэгги проводила дни в постоянной тревоге за Чейза. Как он там один в своей далекой хижине?
Сама Мэгги жила в гостинице «Доусон Армз» в том же номере, в котором остановилась первоначально. Скотту удалось убедить хозяина оставить номер за ней, и девушка была ему очень благодарна за это, потому что иначе она оказалась бы на улице или, в лучшем случае, в какой-нибудь переполненной шлюхами дыре. За номер теперь приходилось платить
Однажды в холле гостиницы Мэгги встретила Джека Лондона. Она искренне обрадовалась, увидев молодого человека.
– Здравствуйте, мистер Лондон, – сказала она, протягивая ему обе руки. – Как приятно снова увидеть знакомое лицо. Мне очень хотелось найти вас и поблагодарить за ту помощь, которую вы оказали Чейзу. Без вас он, наверняка, не выжил бы.
– Мое почтение, мисс Эфтон. Я тоже рад встрече с вами и тому, что вы живы и здоровы. Чейз, надеюсь, уже вполне поправился? Когда мы расстались, его рана была в ужасном состоянии.
– О да, теперь с ним все в порядке. Что вы будете делать весной? Вернетесь на озера или попытаете счастья в приисках?
– Пообедайте со мной, я вам все расскажу, – широко улыбаясь, предложил Джек, и Мэгги с готовностью согласилась.
Трапеза доставила обоим огромное удовольствие. Джек много говорил о людях, с которыми ему довелось познакомиться, и признался, что его заветная мечта – стать писателем.
– Я не хочу искать золото, я видел жизнь, полную отчаяния и горя, видел ее жертвы и ее борцов и хочу рассказать об этом всему миру, – делился своими планами Лондон.
– Мне нравится ваша искренность, Джек, – похвалила Мэгги. – Оставайтесь таким всегда. А когда будете великим писателем, в чем я нисколько не сомневаюсь, не забудьте в своих рассказах о Клондайке упомянуть и мое имя.
После обеда Джек и Мэгги договорились видеться чаще и с тех пор встречались почти каждый день. Они проводили время, делясь впечатлениями об увиденном, а подчас и споря до хрипоты. Так, например, Лондон считал, что вдохновения не существует, его заменяет упорный труд. Свои рассказы он писал сразу набело и обычно не переделывал, но зато работал медленно. Мэгги думала совершенно иначе. Она по наитию могла исписать за ночь несколько тетрадей и доказывала Джеку, что для каждой работы нужен определенный настрой.
Капитан Гордон тоже не обделял Мэгги своим вниманием, но его постоянная опека тяготила девушку. Она думала только о Чейзе и с нетерпением ждала марта, поэтому полные обожания взгляды Скотта ее смущали, порой даже раздражали. Как-то, уже в конце февраля, капитан грустно заметил:
– Скоро ты уедешь, и мы, наверное, никогда больше не увидимся, – он помолчал. – Страшно подумать о том, сколько любителей легкой наживы хлынет на Клондайк весной. Боюсь, их всех ждет горькое разочарование, ведь все участки уже заняты.
– Да, Джек Лондон тоже так считает. Жаль бедолаг, – задумчиво проговорила Мэгги.
– Мистер Лондон – очень интересный человек. Я заметил, в последнее время вы часто встречаетесь.
– У нас много общего.
– Давай не будем сейчас о Джеке, поговорим лучше о нас с тобой, – предложил Скотт.
Они ужинали в гостиничном ресторане, и Мэгги чувствовала себя неуютно.
– Оставь это, Скотт, люди смотрят, – попросила она.
– Разумеется, смотрят. Они отвыкли от женского общества, а ты к тому же очень красива. Но я хочу, чтобы между нами была полная ясность, поэтому прошу тебя, давай сегодня же все обсудим.
– Только не здесь.
– А где?
– Поднимемся ко мне. Нормам морали это, конечно, не соответствует, но после того как я провела целый месяц на участке наедине с мужчиной, моей репутации уже ничто не может повредить.
– О, Мэгги, ты можешь доверять мне. Я никогда не позволю себе ничего такого, что могло бы как-то оскорбить тебя.
Мэгги знала об этом и верила Скотту. Капитан Гордон принадлежал к тому типу мужчин, которые не переходят грань дозволенного, оставаясь при этом любящими и преданными друзьями.
Они вошли в номер, и Мэгги, присев на край кровати, сказала:
– Я готова выслушать тебя, Скотт. Гордон, меривший шагами комнату, остановился и, глядя ей в глаза, заговорил:
– Мэгги, мы знакомы уже полгода, и за это время я успел узнать, что ты женщина отважная и решительная, не пасуешь перед трудностями и всегда готова прийти на помощь другому человеку. Я всю жизнь искал такую, как ты, и прошу тебя выйти за меня замуж.
– Но, Скотт, я…
– Мы можем переехать в Сиэтл, если ты хочешь, – торопливо проговорил он, перебивая ее. – Мне не трудно будет найти там работу, а ты сможешь заниматься любимым делом.
– Скотт, остановись, дай мне хоть слово вставить. Я не могу выйти за тебя замуж. Ты милый, добрый, честный, но я не люблю тебя.
– Как ты можешь судить о своих чувствах, ведь между нами был лишь один короткий поцелуй? Я знаю, что Чейз Макгаррет для тебя не только проводник и друг, но если ты думаешь, что из-за этого я стану меньше уважать тебя, то ты глубоко ошибаешься. Я люблю тебя, а все остальное не имеет значения.
– Ты хороший и порядочный человек, Скотт, но я не стою таких жертв, – искренне сказала Мэгги. – К тому же Сиэтл сильно отличается от Доусона. Там ты будешь несчастлив, а я не могу и не хочу жить здесь. Я ценю твою дружбу, но большего между нами быть не может. Ты заметил, что Чейз дорог мне, и ты прав. Я люблю его и с ним я намерена связать свою судьбу.
– Да что он может предложить тебе, этот Макгаррет?! – взорвался Скотт. – Жизнь, полную трудностей и лишений? Маленькое ранчо в Монтане, где ты со своими знаниями и способностями сможешь лишь крутить коровам хвосты? А может быть, ты надеешься, что он разбогатеет?
– Ты абсолютно прав, Скотт. Я не знаю, какое будущее ждет нас с Чейзом и есть ли оно у нас вообще. Я знаю, что я люблю его, а он любит меня, пока этого вполне достаточно.
– Ну, еще бы ему не любить тебя, – невесело усмехнулся Скотт. – Не понимаю только, что ты в нем нашла?