Золотая лоция викингов

Демидов Андрей Геннадиевич

– Тогда почему вас выгнали оттуда с позором в канун праздника Йоля, и вам пришлось убегать, униженно просить моего отца о возможности поставить здесь корабль на зиму, и самим перезимовать, вместо того, чтобы гордо захватить себе какой-нибудь городок? – холодно спросила Маргит, – вы упустили золотое время, когда боги спускаются на землю, тролли и эльфы приходят в дома, мёртвые выходят из Нижнего мира, когда можно стать всадником Дикой Охоты – наездником Асгарда или вервольфом. Вместо этого вы бегали весь праздник из-за ссоры и вынуждены теперь зимовать у нас в крошечном Викхейле.

– Я уже тебе всё рассказал. В одле конунга Гердрика после его смерти от рук предателя Эддли, несколько лет был страшный неурожай, и все люди стали обвинять племянника Хринга, правившего землями семьи, в несчастливом характере. Все хозяева хуторов сговорились убить его, чтобы прекратить неурожаи, и его кровью окропить изваяние Одина. Я вступился за него, но напрасно. Они успели обезглавить его пред идолом Одином. Но это их дело. А мне пришлось покидать Страйборг после злословий Хельги.

В обычные, сытые годы страной правят богачи, их холуи и беспринципные мерзавцы всех мастей, а во времена смертельной опасности для народа, во главе страны становятся честные, мужественные лидеры, которых после победы, после того, как миновала пора смертельных испытаний, убивают, изгоняют или избавляется от них каким-то другим способом, и должно быть по-другому, но сколько бы не повторялась история, всегда так и происходит.

– Что-то очень запутано… – сказала Маргит с легкомысленной интонацией в голосе.

– Просто так получилось, – ответил ей Вишена, – любая несправедливость приходит к людям сама по себе как нежданная распутица, жара или морозы, а любая, даже малая справедливость не даётся даром, она всегда даётся с трудом, за неё всегда приходится бороться.

– Просто ты зря вмешался в их дела, ну что тебе сдалась эта семья Гердрика, то ты золото его дочерям вернул просто так, то за Хринга вступился. Ты какой-то дурачок, как тебя ещё твои воины терпят, – сказала Маргит, улыбаясь.

– Зачем ты терзаешь меня? Клянусь Фрейром, я не заслужил таких насмешек. Я не смог бы жениться на Хельге или Тюре, а их отцу Гердрику я клялся служить до смерти, и когда он погиб, я отомстил за него, верный клятве. Я не веду свой род от Одина, я пришёл когда-то из земли голяди, из Тёмной земли голядской с реки Москвы. Я не по своей воле стал конунгом, чей дом – ладья, а судьба – ежегодные опасные вики за морями и далям. Просто дружина Гердрика решила идти за мной в вики, дальние походы, потому что в их одлях уже не осталось свободной земли для посевов и выпаса скота. У других была кровная месть, кому-то грозило рабство за долги, тем более, что многие уже много лет не брались за мирный труд!

– Такие напыщенные речи! – сказала девушка, – тебя выбрали конунгом за длинный язык!

– Я устал всё время это рассказывать, но повторю ещё раз… Просто несколько лет назад нашего славного конунга Гердрика из Страйборга, в дружине которого мы были с Эйнаром, подло убил его брат Эддли. А мы вдвоём с Эйнаром не смирились с этим, и с добычей дружины от последнего похода на бриттов, убежали страну Гардарику. Там мы поклялись Одину передать золото дочерям нашего бывшего конунга, Хельге и Тюре. Вся дружина искала нас по лесной стране, нашла, и потом в поединке с Гутбранном я доказал свою правоту, и что боги на моей стороне. Золото мы вернули дочерям Гердрика, а Эддли убежал в Бирку. Так дружина выбрала меня конунгом – за верность клятве и удачу в бою, а дочери Гердрика подарили мне его корабль в знак благодарности.

Вишена тяжело вздохнул и пошёл в сторону низкого строения из вертикально вкопанных брёвен, крытого сосновой дранью, где располагались кузница и хранились запасы железа и угля, а теперь временно жила его дружина. Горн был всё ещё тёплый, и в нём тлели угли. Он вошёл внутрь через низкий проём двери, слыша, как шуршит сухая хвоя и лёд под ногами Маргит.

В бликах горна, дом живо играл тенями, словно не влюблённые оказались тут, а десяток воинов вернулись с пира. Вишена поднял одну из лавок, пододвинул её горну и сел. Маргит робко подошла к нему, села рядом, обняла, и прижалась щекой к его груди.

– Прости меня, злая, я знаю… – сказала она примирительно, – просто я ревную тебя ко всем женщинам вокруг, к своим сёстрам, дочерям и жёнам наших людей, к рабыням…

Вишена не отвечал ей и Маргит печально продолжила:

– Мне кажется, что если ты уйдёшь отсюда, то больше никогда не вернёшься. Меня выдадут замуж за противного Гакона, и я умру во время родов. Или меня украдут даны, сделают наложницей или рабыней.

– Не украдут, братья тебя защитят, они бешенные у тебя.

– Давай поговорим с моим отцом, пусть на весеннем празднике предков твои друзья договорятся о помолвке, – она положила тонкие пальцы на его мощную шею, и заглянула в глаза.

Вишена ответил ей, не мигая, глядя в каменное кольцо очага, где медленно умирал огонь:

– У меня ничего нет, кроме корабля и воинов, верящих в мою удачу. Золото Гердрика я вернул его дочерям. Маргит, твой отец никогда не отдаст тебя бедному херсиру. Понимаешь?

– Главное, у тебя есть корабль и дружина, значит, у тебя будет и богатство, и своё королевство. Неужели ты всё-таки бросишь меня здесь? – говоря это, девушка сжала на груди разноцветные бусы, и зажмурилась, – ты подарил мне эти византийские стекляшки, и сказал, что каждую ночь думаешь обо мне. Любой викинг знает, что нужно платить выкуп за невесту, ты про него не подумал разве сразу?

– Я думал и про свадебный подарок, и про то, что свадьба не должна быть короче трёх дней, чтобы не стать жалкой, про подношения богине Вар при свидетельстве обета, Фрейру и Фрейе, для сохранения любви, золотого или серебряного изображение Молота-Мьёльнира на твоём подоле, чтобы Тор благословил нас, – с горячностью в голосе ответил Вишена, – но моя сума пока пуста, и мне не на что рассчитывать.

– Один старый скальд сказал, что один человек, когда был юношей, думал, что женщины охотно встречаются с ним потому что он красив и молод, а когда он был стар, он думал, что женщины охотно встречаются с ним потому что он богат, вот так он и умер, не поняв, что женщины любили его потому, что он достойный, благородный человек, – сказала Маргит, – как жаль, что мир так не справедливо устроен!