Золотая медаль
Шрифт:
Юля с Марийкой входят в класс, розовые от мороза. Нина встала и пошла навстречу Марийке, разведя руки словно для объятия.
— Мавка, о твоих успехах у нас будет заметка в стенгазете. Мы так и пустим без единого сокращения!
Ощутила на себе взгляд Жуковой, глянула. Юля смотрела с откровенной насмешливой улыбкой.
— Ты что? — вспыхнула Нина.
Юля взяла ее за плечо, отвела в сторону:
— Не надо так, Нина. Ты чувствуешь себя виноватой перед Марийкой. И то, что ты ей сказала сейчас о заметке, очень похоже на подхалимство.
Нина
Перед контрольной работой по тригонометрии в классе всегда замечалось необыкновенное оживление. Проявлялось оно не в суете, не в галдеже. Наоборот, бывало тише, чем обычно. Но ученики и ученицы собирались по двое, по трое, объясняли друг другу правила, в классе стояло неторопливое гудение, словно где-то за стеной роились пчелы. В этом гудении можно было ощутить и взволнованность, и напряженность, и ожидание важного события в жизни класса.
Когда вошла Татьяна Максимовна, десятиклассники уже все были за партами и вдруг единодушно встали, причем не громыхнула ни одна крышка. Татьяна Максимовна справедливо считала, что если ученик стучит крышкой или громко кашляет в классе, он не уважает ни учителя, ни своих товарищей.
Поблескивая стеклом роговых очков, в неизменном черном галстуке, Татьяна Максимовна внимательно выслушала короткий рапорт дежурной об отсутствующих учениках.
— Завтра доложить мне о причинах отсутствия. Всем было известно, что сегодня у нас контрольная работа? Хорошо, начинаем. На решение задачи вам отпускается два академических часа. Предупреждаю, что черновики надо подавать мне вместе с тетрадью.
Она продиктовала задачу.
— Не спешите писать, сначала обдумайте весь ход решения. Это будет ваш рабочий план.
Головы наклонились над партами — ученики начали работать. Татьяна Максимовна сидела за столом и осматривала класс. Она чудесно видела, кого вправду увлекла задача, а кто лишь притворяется, что работает, ожидая помощи от соседей.
Варя Лукашевич долго вчитывалась в задачу, несколько раз бралась за ручку, откладывала ее и снова вчитывалась, не находя решения. Татьяна Максимовна сжимала пальцы, очень хотелось помочь девушке наводящим вопросом; возможно, она бы это сделала, но Варя вдруг начала быстро писать и учительница облегченно вздохнула: ученица нашла способ решения.
Приводил в негодование Татьяну Максимовну Мечик Гайдай. Сначала он минут десять подумал над задачей, потом, не зная, как ее решить, начал украдкой озираться, не подбросит ли кто-то шпаргалку. Убедившись, что надежды на это напрасны, он с равнодушным видом начал рассматривать свои ногти.
— Неужели в шахматы легче играть? — спросила его Татьяна Максимовна. — Где же ваша настойчивость, Гайдай?
Мечик пожал плечами и снова неохотно взялся за ручку. Было видно, что никакого интереса к задаче у него нет.
Нина невольно взглянула на Марийку. К окончанию урока осталось пятнадцать минут,
Нина первой решила задачу и вышла из класса. Возле двери она еще раз оглянулась и увидела, что Марийка так же напряженно склонилась над тетрадью.
«Не выходит задача! — мелькнула мысль. — Сегодня я буду первой! А задача таки трудноватая!»
Затем подали тетради Юля Жукова, Вова Мороз и Варя Лукашевич.
Юля подошла в коридоре к Нине.
— А знаешь, Марийка до сих пор сидит! — с тревогой промолвила она.
— Трудная же задача! — ответила Нина. — Даже я и то сначала не знала, как ее решить.
За десять минут до конца урока вышло еще несколько учеников, и по их веселым лицам можно было судить, что они тоже успешно справились с работой.
Вышел и Мечик Гайдай.
— Решил? — бросилась к нему Юля. — А что с Марийкой?
— Нет, не решил, — мотнул головой Мечик. — Увидел, что напрасные старания, и просто подал тетрадь. Да и Марийке угрожает цейтнот!
— Что ты говоришь? Ну, как это можно?
— Ты — о Марийке? Пнется изо всех сил, а до сих пор не решила. Сидит.
Юля взволнованно ходила под дверью класса. «Неужели и Марийка не решит задачу? Неужели в чем-то ошиблась?»
Все больше у девушки росла тревога за подругу. Глянула на Нину. Та спокойно стояла у окна и жевала пирожок.
«Как она может сейчас есть? — с досадой подумала Жукова. — Неужели ей безразлична Марийка?»
Юля вспомнила, как выросла в последнее время Марийка, вспомнила про ее успехи в учебе, и потому в особенности мучительной была мысль, что подруга и может не решить задачу.
Обеспокоились и другие ученики.
— Что с Полищук? — спрашивал Вова Мороз. — Похоже на то, что она не успеет!
— Говорю же — попала в жестокий цейтнот! — сказал Мечик. — Преждевременно захвалили девушку. В таком случае надо честно, по моему примеру — сдаться на милость победителя.
Юле очень хотелось крикнуть на него: «Замолчи, дурак!», но она сдержалась, хотя внутри все кипело. И вдруг она увидела, что Варя Лукашевич, красная, как пион, быстро подошла к Мечику:
— Как некрасиво! Как некрасиво вы сказали! Вам что, будет приятно, если она получит двойку?
Это было так неожиданно, что все затихли. Тем более неожиданно было для Мечика. Первые секунды он не знал, что сказать, и схватился рукой за воротничок, будто он душил его. Потом быстро оглянулся вокруг. Встретил насмешливые взгляды одноклассников — ребят и девчат. Понял — все на стороне Вари.
— Если вам некрасиво, то не слушайте, уважаемая молчальница! — в конце концов смог выдавить из себя. — Рад услышать ваш голос!
Нина видела все это, слушала разговор, ощущала, как искренне волновались за Марийку ее товарищи. Странное чувство сжимало ей грудь — было такое впечатление, будто она стала вдруг чужой для этого коллектива. Ее не видят, не разговаривают с нею — чужая, незнакомая, посторонняя!