Золотая Орда: Судьбы поколений

Кульпин-Губайдуллин Эдуард Сальманович

В низовья Волги хлеб и лес поставлялись из Волжской Булгарии. Отсюда следует, что экономически Нижневолжская городская агломерация и Волжская Булгария были единым неразрывным целым, как ныне Россия и Европа. Европа ныне не может существовать без сырья и энергии России. Волжское экономическое единство имело под собой, что чрезвычайно важно, культурное, этническое основание. Волжские булгары были тюрками, при этом наиболее продвинутой частью тюркского мира. Они первыми из тюрков перешли к оседлости, земледелию, строительству городов, кустарно-промышленному производству. В эпоху Золотой Орды связи степных и оседлых тюрок усилились.

Как пишет на основании своих многолетних интенсивных раскопок на Средней Волге археолог А.А. Бурханов, «в золотоордынский период, вследствие перемещения с юга и увеличения населения в центральных и северных районах Предволжья, активно осваивается наряду со старыми приволжскими территориями

бассейны правых притоков Свияги — Улемы и Сухой Улемы, Низовья самой Свияги, а также правобережье Волги. Здесь зарегистрированы остатки более 75 золотоордынских объектов, среди них выделяются как бы три группы памятников, сосредоточенных вокруг крупных поселений». Иными словами, идет развитие земледельческой хоры. Следовательно, не одни нижневолжские города были сердцем Золотой Орды, как утверждают многие историки, но географически вся Средняя и Нижняя Волга, нижневолжская городская агломерация и Волжская Булгария, как единое целое, уникальное явление в истории цивилизаций — Золотоордынские полис и хора.

Экономическое единство, как ничто другое является важнейшим фактором достижения единства во всех других сферах человеческой жизни. Общая экономическая система — кочевники-земледельцы-горожане — имела под собой этническое основание. И это этническое основание в волжских городах укреплялось единством экономической системы. В остальных городах экономическое единство не было столь мощно подкреплено этническим базисом.

Полиэтничное население степных городов сохраняло традиции, привнесенные из разных мест, от разных народов. Как пишет Марк Крамаровский, «приходы, состоящие из кварталов, группирующихся вокруг мечети, церкви, синагоги или кенассы, облегчали условия существования горожан в условиях этнической пестроты и религиозного многообразия Золотой Орды. Кроме того, они обеспечивали возможность выживания, занимаясь привычным ремеслом, способствовали структуризации внутригородской общественной жизни, преодолению этнической замкнутости и лингвистической немоты. Объединительная роль церковных приходов еще мало изучена, особенно с точки зрения их вклада в развитие городских субкультур и сохранения (или утрат) родовой аутентичности» (Крамаровский, 2005). И в этом космополитизме, столь естественном для современного, но только не для средневекового мира, вырабатывалось необычное, несвойственное тому времени состояние единого сознания.

В процессе самоорганизации, перехода от хаоса к порядку многое зависит от этноса-лидера, от его способности предложить другим народам «формулу» такого совместного бытия, которое устраивала бы всех. Обычно при завоевании кочевниками земледельцев миссию ведущего системообразующего этноса завоеватели уступали завоеванным народам. В Золотой Орде ситуация была нетипичной. Роль этноса-лидера здесь взяли на себя тюрки-кочевники, экономически к ним присоединились уже осевшие на землю жители Волжской Булгарии.

Почвы — зеркало культуры

Крылатый афоризм — «Почвы — зеркало ландшафта» принадлежит основоположнику научного почвоведения Василию Васильевичу Докучаеву. Позже этот афоризм стал названием популярной книги Льва Оскаровича Карпачевского — ведущего современного почвоведа, работающего в направлении социоестественной истории и неоднократно приезжавшего в Крым на конференции СЕИ «Человек и природа».

Что стоит за словами «Почвы — зеркало ландшафта»? То, что специалист по почвам «видит», какая растительность была над ними и каким был животный мир. Причем не только, какие они сейчас, но и те, что были сто-двести лет тому назад. В отдельных случаях, почва как бы консервирует облик растительного и животного мира даже тысячелетней давности. Это бывает, когда в естественный процесс почвообразования не вмешивается человек или когда происходит естественная консервация почв. Например, пески Сахары погребли древнеегипетскую землю и, расчистив их, исследовав состав почв, можно много узнать в каком растительном и животном мире жили древние египтяне.

После гибели Золотой Орды почвы гигантского средневекового мегаполиса, протянувшегося по левобережью Волги от Волгограда до Астрахани, большей частью оказались незатронутыми деятельностью человека и, следовательно, как в зеркале, в них отражается прошлый облик этого региона. В данном конкретном случае специфика заключается в том, что в золотоордынском прошлом этот ландшафт был не естественным, а рукотворным. Следовательно, почвы здесь становятся зеркалом не природы, но культуры.

Чтобы понять уровень развития, то есть цивилизованности и культуры, вовсе не обязательно знать все данные. Нередко достаточно одного фактора, чтобы получить представление обо всем. Как наличие метро в современном городе позволяет сделать выводы о его численности, уровне развития, организации и — более широко —

цивилизованности населения, так состав и структура искусственных почв позволяет говорить о культуре земледелия, а высокая культура земледелия в свою очередь является индикатором уровня общей культуры.

Чтобы оценить в этом смысле почвы Нижневолжского средневекового мегаполиса по одному из моих проектов, туда поехал Лев Карпачевский. Нижеприводимый абзац из его отчета не обязательно читать всем, специалист же сразу увидит, о чем идет речь. Не специалисту достаточно обратить внимание на выделенное жирным шрифтом.

«Данные по палеоклимату и почвам XIII–XIV веков справедливо показывают более благоприятные условия в этот период. Однако данные о почвах скорее показывают их окультуренность в более благоприятных условиях, чем коренную смену типа почвообразования. Перемешивание почвы при вспашке, полив садов непременно привел к образованию глубокого пахотного слоя, к тому же более богатого гумусом. Эти данные показывают развитую систему использования почв в это время. Об этом свидетельствуют данные по карбонатам в почве. Опускание их уровня говорит о большем увлажнении. Каждые 100 мм осадков на Русской и Великой Американской равнинах снижает глубину залегания карбонатов на 30 см. Именно об этом свидетельствуют данные. Не столько увеличение осадков, сколько дополнительный постоянный полив мог способствовать промывке почв. Подытоживая, можно сказать так. В XIII–XIV веках климат региона был мягче. Считать смену климата главной причиной — возможно, преувеличение. Не исключено, что несколько повысилось количество осадков. Но этого было мало для того, чтобы резко, заметно и достоверно повысить содержание гумуса и усилить выщелачивание карбонатов. Скорее всего, увеличение содержания гумуса, особенно мощности гумусового горизонта, связано с окультурованием почвы. Вспашка, особенно полив, способствует увеличению гумусности почв и выносу карбонатов. Крупные включения белоглазки свидетельствуют о ее возможной перекристаллизации. В целом, мы имеем здесь дело с феноменом оазисной земли».

Лев Карпачевский, специально занимавшийся проблемой взаимосвязи почв и цивилизаций, далее пишет: «Поэтому следует признать, что на первых этапах цивилизации человек мог даже улучшать почвы. Об этом же говорят оазисные почвы, образовавшиеся в результате полива и наращивания почв кверху в результате выпадения взвесей, находящихся в поливной воде. Оазисные почвы кормили и кормят человека в течение 5–6 тысячелетий… В этом сухом, но теплом климате зародилось поливное земледелие и возникла практическая мелиорация. Сухие почвы требовали полива, обработки, соответствующих орудий, и именно это обстоятельство способствовало началу развития нашей цивилизации, послужило первым толчком для ее развития».

При установлении связи между почвами и культурой земледелия, а затем и общей культурой, главной задачей было выяснить, насколько почвы нижневолжских городов естественны, насколько антропогенны. «Когда исследователь встречается с глубокогумусной почвой (мощность гумусового слоя больше 10–20 см), — пишет почвовед Лев Карпачевский, — он должен проверить следующие три версии: не является ли данная почва следствием аллювиального (делювиального) или аэрального приноса материала. Если нет, то единственный вывод — антропогенное преобразование почв. В первую очередь, это характеризует так называемые огородные почвы».

Основные индикаторы рукотворности почв и их высокого плодородия — это те свидетельства, которые являются исчерпывающим доказательством высокой культуры земледелия, а последняя невозможна без высокого уровня общей культуры, причем не отдельных слоев, но массы населения. Дав общую характеристику почвам Нижней Волги, Карпачевский подчеркнул наличие там антропогенных почв оазисного типа.

Тогдашние почвы главной городской агломерации на Нижней Волге были искусственного происхождения. Об этом неопровержимо свидетельствуют современные реконструкции на основе полевого морфолого-генетического и лабораторного химического и микробиологического анализов палеопочв Нижнего Поволжья: «характерной особенностью средневековых палеопочв XIII–XIV веков на всех исследованных объектах является существенное отличие их свойств как от предшествующего времени, так и от современных фоновых. Как правило, они более гумусированы, менее засолены, карбонатный горизонт залегает глубже, новообразования углекислого кальция представлены крупной и обильной белоглазкой, признаки солонцеватости отсутствуют, либо носят остаточный характер. Величина магнитной восприимчивости заметно выше… Впервые полученные данные подобного рода без сомнения говорят о том, что в эпоху развитого средневековья в хроноинтервале XII–XIV веков произошли довольно существенные изменения климата в сторону его гумидизации» (Демкин, Борисов, Демкина, 2001).