Золотая Орда: Судьбы поколений
Шрифт:
Кочевники становятся горожанами
В Золотой Орде в стесненных обстоятельствах родители продавали детей. М.Г. Сафаргалиев, ссылаясь на Эль-Омари, объясняет главную причину продажи детей необходимостью выплаты налогов степняками: «По временам, когда в иные годы они находятся в стесненных обстоятельствах, — писал Эль-Омари, — они продают детей своих, чтобы на выручку прокормить себя, и говорят относительно тех детей, которых они продали: «Лучше остаться в живых нам и ему (дитяти), чем умирать нам и ему».
«Стесненные обстоятельства», заставляющие их продавать собственных детей, были связаны
Далее М.Г. Сафаргалиев пишет, что продажа детей даже не в голодные годы была для степи обычным явлением. «Так, например, в 1338 году Орда не страдала от падежа скота, наоборот, этот год был более благоприятным для скотоводов, а кочевники были вынуждены продавать своих детей». В.Л. Егоров обусловливает продажу в рабство детей не только выплатой недоимок в неурожайные годы, но и расходами на военное снаряжение в случаях срочной мобилизации в армию, требовавшей значительных средств на приобретение военной амуниции. Аргументация Егорова мне кажется наиболее убедительной. С одной стороны, кочевник — всегда воин в «запасе», и может быть призван на службу в любой момент, с другой — он всегда безденежный, поскольку торговать ему нечем, кроме скота, и некому, кроме горожан. К примеру, чтобы кочевнику иметь столько же денег, сколько имеет горожанин, горожан должно быть столько же, сколько кочевников. Но не всякий горожанин — военный, точнее военными в городе является только знать и ее ближайшее окружение. Не всякий может позволить себе огромные для средневековья расходы на вооружение. В Европе амуниция рядового рыцаря без украшательских изысков по стоимости равняется имуществу трех деревень. Но вооружение — это цена жизни. Как ты не беден, хочешь жить — должен потратиться. Нет денег — продавай детей.
Куда и кому могли продавать своих детей обедневшие кочевники? В богатые семьи кочевников, богатым оседлым тюркам и за пределы государства. Продажа за пределы государства означала расставание с детьми на всю жизнь. Продажа соплеменникам была более предпочтительной. Но кто из соплеменников мог быть потенциальным массовым покупателем детей, кто в это время больше всего нуждался в рабочих руках? Ответ очевиден: богатые оседлые тюрки, бизнес которых по обслуживанию международных торговых путей неуклонно расширялся, а расширение требовало новых рабочих рук. Кем были оседлые тюрки в системе племенных и родственных связей? Здесь мы должны обратиться не к археологии, а к этнической психологии и социологии.
Каждый тюрок помнит не менее семи поколений своих предков. Все потомки одного общего предка — родственники. Создание ям затронуло практически все тюркские роды, заставив часть семей рода осесть на землю. С момента создания почтовой службы в Улусе Джучи ко времени интенсивного строительства городов сменилось четыре демографических поколения. Это значит, что у каждого кочевника были свои оседлые родственники. Причем по тогдашним представлениям — не дальние, а близкие. Ясно, что социально-психологические и экономические ожидания, интересы и моральные ограничения продавцов и покупателей детей находились в единой сети норм большой патриархальной семьи, а основное отличие патриархального рабства — патернализм. В социально-психологической системе кровнородственных отношений, патернализм естественен. Когда проданы в рабство родственники, существует ответственность, конечно, не безвозмездная, богатых за бедных, старших за младших. И в таких условиях естественным было то, что имело место в Золотой Орде: в течение
«Рабский труд, воскресший в эпоху обширных завоеваний XIII века, в XIV веке частично трансформировался в труд феодально-зависимого плебса… Мы предполагаем, что в первый период своей истории золотоордынский город представлял собой группу аристократических замков, окруженных жилищами пленных-рабов, зависимых ремесленников и строителей, насильно переселенных в это место. Во второй период район проживания рабов превращался в поселение городского плебса, живущего своими усадьбами и своими хозяйствами, а многие замки аристократии постепенно окружались жилищами зависимых от них людей — клиентов, вольноотпущенников, усадебных ремесленников, домами представителей усадебной администрации. Усадьбы аристократии обрастали также более мелкими усадьбами вассалов» (Федоров-Давыдов).
Итак, финансово-экономические затруднения заставляли кочевников продавать в рабство детей, а не самим идти в рабство. Именно детей, то есть тех, у кого еще не начался или не завершился процесс формирования системы ценностей — становления личности. Этот процесс начинается в подростковом возрасте и завершается в юношеском. После завершения, когда личностная система ценностных приоритетов окончательно утверждается, кардинальное изменение образа жизни требует уже не становления, а переоценки ценностей — самому мучительному для человека состоянию, психологическому стрессу. Поэтому добровольное или насильственное превращение кочевников в земледельцев, когда ведущая роль в семьях принадлежит старшим поколениям, как правило — трагедия.
В ином положении находятся дети. Для тех, кто в раннем возрасте стал горожанином, городская жизнь становится естественным состоянием. К ней они постепенно адаптируются, а перспектива социальной мобильности — стать вольноотпущенником, заставляет их активно осваивать непривычные для кочевников сферы деятельности. В Золотой Орде адаптация облегчалась родственными отношениями, существованием общей информационной и духовной сети, в которой как в биоценозах роли и отношения были во многом унифицированы, ритуализированы. Оседание на землю детей, в сравнении со взрослыми, наиболее гуманная форма адаптации. Однако не только адаптация с детства к городской жизни делала названный переход безболезненным. Не исключено, что он был не только безболезненным, но — желанным.
В течение жизни первых четырех поколений в благоприятных природно-климатических условиях в жизни прототатар произошло следующее.
Если во втором поколении возникло чувство хозяина вновь обретенной родины, и начался процесс перехода инициативы от монголов к тюркам, в третьем — произошла консолидация кочевого соционима прототатар за счет тюркизации монгольской знати, то в четвертом — «критическая масса», плотность и компактность населения степей достигли уровня, в принципе позволяющего прототатарам осуществлять не просто переход к оседлому образу жизни, но начать процесс фундаментальных преобразований социума.
Если мы сопоставим демографический рост степного населения и внезапное массовое возникновение золотоордынских городов XIV века, то увидим, что начало возникновения сети степных городов происходит после достижения численности степного населения в два миллиона человек, т. е. приближение или достижение предела кормящих возможностей вмещающего ландшафта и необходимости перехода части населения к оседлости.
Если сопоставить вместе три реалии жизни того времени, то мы должны сделать вывод о значительной доле тюрков в составе золотоордынских горожан или, не исключено, об их подавляющем большинстве, а если принять во внимание кровнородственные отношения, то тюрки города и степи оставались в течение нескольких поколений одним народом. Эти три реалии и традиционные отношения следующие.