Золотая планета. Тетралогия

Кусков Сергей

Взорвалось. Всё помещение. Слишком круто для чужака я закончил. Но не рассчитал я не только это, вышла накладка с еще одним моментом, и здесь мой недочет непростителен. Да, я не святой, нельзя предугадать всё на свете, но взялся за гуж…

Она бросилась на меня, через стол, отпихнув ногой мешающий ей стул. Да так резко — я лишь успел выставить руки в защитном жесте, не давая добраться до моего горла, в которые она и вцепилась прежде, чем мы опрокинулись и покатились по полу. Назвать ее лицо человеческим не повернулся бы язык. Оно было перекошено,

и такой ненависти к себе я еще никогда не видел. Из утробы ее раздавался нечеловеческий же хрип, а руки пытались любой ценой добраться до меня. Вот и не довел до драки!

* * *

Пол оказался мягким, вероятно подобные случаи здесь не редки. А может, так было задумано изначально, в эстетических целях. В общем, я не потерял сознание и не дезориентировался, и ударившись затылком, смог удержать ее на безопасном для себя расстоянии.

Схватка продолжилась всего несколько секунд, да и то благодаря общей расслабленности находящихся в помещении девчонок — все растерялись, не ожидая подобного финала. Ну, разговаривают люди, изысканно поливают друг друга грязью; ну, у одного из них получилось чуть лучше, но так другая не вчера родилась, тоже может кой-чего ответить…

…Не ответила. Бросилась с кулаками, имея несколько долгих-долгих секунд форы для того, чтобы удавить меня. И то, что не сделала этого — заслуга физиологии: некоторые вещи, например, мышечная масса, иногда полезнее быстроты и ловкости. Стой мы на ковре, лицом к лицу, она бы спокойно меня уработала, сведя мои преимущества на нет, но сейчас, действуя на эмоциях, просто забыла о том факте, что я сильнее.

— Ты в порядке? — надо мной нависло лицо одной из "морпехов". Другая тем временем фиксировала за спиной руки Афины-Камиллы, придавленной телами полудюжины девчонок. Злости и ненависти на ее лице больше не было, только растерянность, осознание того, что только что натворила. И недоумение, почему это сделала.

Я кивнул и приподнялся.

— Вроде да.

— Зачем ты с ней так?

Она смотрела с осуждением, а в голосе ее звучали раздражение и неприязнь. Если бы не должность, высказалась бы сеньора куда как крепче.

De puta madre, одна и та же пластинка, второй раз за вечер!

Я не знал, что ответить. Я вообще до конца еще не понял, что произошло и каковы могут быть последствия.

А вот сеньора понимала. И переключившись с осуждающего тона на повелительный, коротко бросила:

— У меня предложение, философ хренов. Ты громко, чтоб все слышали, заявляешь, что здесь ничего не произошло, что на тебя никто не нападал, а катались по полу вы… По-дружески. Баловались. Мы уведем ее, поговорим и приведем обратно, и трогать тебя она больше не будет, а ты в обмен получишь отсутствие проблем после зачисления, если все же решишься идти сюда, чего, после сегодняшнего, я тебе делать не советую.

Я кивнул. Все понятно. Что ничего не понятно. Гений, блин! Развил целую теорию, как "опустить" человека, чтоб тебя не трогали, а в итоге…

…А в итоге получил результат, после которого сюда лучше вообще не соваться. Если верить этой сеньоре, а у меня нет оснований ей не верить, глядя на выросшую стену отчуждения со стороны окружающих девчонок.

— Я правильно понимаю, что если я откажусь, у этой сеньориты будут проблемы, которые могут закончиться летальным исходом? После чего такие же проблемы начнутся и у меня?

— Правильно, — наказующая кивнула. — Думай, Ангелито , думай. — "Ангелито" она презрительно выплюнула.

— По-моему, тут нечего думать, — я хмыкнул. — Что тут такого, собственно? Девочка бросилась мне в объятия… Не рассчитала, мы упали!..

— Громче!

Я повторил, вполоборота, громко. Все, кто меня услышал, при этих словах начали облегченно вздыхать. Ну, что проблемы у Афины будут — сомнений не было, но то, что у нее появился шанс, всех явно обрадовало. Впрочем, степени отчуждения это не убавило.

— Да и если б она хотела свернуть мне шею, свернула бы, — добавил я, кивая на костыли. — В моем-то положении. Неправда ли?

Последний вопрос предназначался самой Афине, вместо ответа отвернувшей мордашку в сторону. Я про себя проговорил: "Сама такая!".

— То есть, — тон наказующей приобрел официальные нотки, — ты утверждаешь, что нападения на тебя не было? Так?

— Истинно так, сеньора.

Я не боялся за себя. Мне, действительно, не хотелось, чтобы у Афины возникли проблемы, и тем более с летальным исходом. Но наказующая восприняла это по-другому, как слабость с моей стороны, и одарила презрительным взглядом, от которого я до хруста сжал кулаки. Сука!

— Это правильное решение, Хуан! Очень правильное! А ты пошли с нами, — бросила она Афине-Камилле и толкнула ее в сторону выхода.

Я остался один. Нет, люди вокруг были — девчонки рассаживались за столами и креслами, возвращались к своим делам, которыми занимались до эксцесса, но мою персону все показно игнорировали. Пополнившаяся новыми игроками команда за столом вернулась к игре, забыв о моем существовании. Мне оставалось только одно — ретироваться.

"Плевать. На все плевать" — твердила одна часть сознания, пока я бесцельно, еле переставляя костыли, брел по коридорам. — "Она тварь, и заслужила!"

Другая же ей возражала: "Так нельзя, Шимановский! Ты пришел сюда, в их дом, в заведение, живущее по своим правилам, где действуют иные моральные императивы, и унизил одну из них. Унизил так, что хоть она и не права, но все встали на ее сторону. Да, ты добился целей, что ставил, тебя будут воспринимать всерьез, как человека, могущего дать сдачи. Ты победил. Но это Пиррова победа! Стоит ли она этого?"

Я не знал, что ответить. Истина пряталась где-то между двумя крайностями, но я ее не видел. Как и не понимал того, почему она на меня набросилось. И что теперь делать дальше.