Золотая планета. Тетралогия
Шрифт:
– Я убил человека, - произнес я, понимая, что эта девушка не сможет навредить мне сим знанием.
– Это было испытание кровью. Знаешь, что это такое?
Пантера нахмурилась, кивнула. Да, знала. Специфика жизни девочки из трущоб.
– Я ненавижу их. Ненавижу так... Даже слов нет, чтобы описать, как! Но понимаю, что без них я - никто. Они уже защитили меня, от конкурирующей банды, и теперь... В общем...
– Ты не хочешь возвращаться, но у тебя нет выбора, - произнесла она. Я кивнул. Да уж, точно, врач! Самый настоящий лекарь!
– Не переживай, Хуан, - продолжила она с улыбкой и мягкостью в голосе.
– Ты не первый. И не последний. Нужно принять это. Просто принять.
– Но я их...
– Хуан, от нас в этой жизни мало что зависит, - продолжила она, и мне становилось легче от одного звука ее голоса.
– Мы должны идти тем путем, который уготовил всевышний. А на этом пути мало достойных людей, поверь.
– Верю, - качнул я головой.
– Надо уметь уживаться, уметь работать с теми, что есть. Находить общий язык. Искать компромиссы с собой и с совестью. Искать выходы. Ненавидеть может каждый, не каждый может понять и сделать так, чтобы эта ненависть шла на пользу.
– Они жестокие, - попробовал найти аргументы я, понимая, что те рушатся прямо у меня на языке, еще не воплотившись в звук.
– Для них жизнь человека - ничто.
– Но для тебя ведь все не так, правда?
– она вновь улыбнулась.
– Главное, кто ты, кем ты остаешься после общения с ними. Если подстроишься, изменишься, станешь, как они - это одно. Если подчинишь, изменишь сам, или хотя бы просто научишься использовать их жестокость во благо - это другое.
И еще, Хуанито. Они были и будут, независимо от тебя и твоих желаний. Они просто есть. Потому или ты принимаешь это, или уходишь. Но так, как уходить тебе некуда, ты прошел испытание кровью, то дорога у тебя только одна.
– Она показала на вены на запястьях, но я в тот момент подумал о веревке и потолке.
– Потому, что они сделают это гораздо болезненней. Я встречалась с разными мальчиками, в том числе плохими, а сейчас мой парень вообще из эскадрона - знаю, что говорю.
– Так что взрослей, Хуан, - подвела она итог.
– И решай для себя, как ты будешь это принимать, на каких условиях. Совесть не абсолют, с нею можно договориться, и я больше скажу, нужно. Иначе в этой жизни дорога будет только одна.
А теперь иди ко мне, я соскучилась...
– томно выгнулась она, и я почувствовал, что соскучился тоже.
– Там вроде еще осталось вино, неправда ли?..
* * *
Мне было хорошо, хорошо душой. И так хорошо не было никогда.
Мы разговаривали. О чем, что именно обсуждали - не помню, но я все больше и больше успокаивался. Злость и безудержная ярость, что гнели меня последние несколько дней, уходили, будто их и не было. Один раз заговорили на скользкие темы, и я было сорвался, но произошло чудо - Пантера уперла руки в бока и заорала на меня. Кричала не голосом, интонацией, с напором. И я вдруг пришел в себя, ощутив пустоту, тряску рук и горький привкус во рту, как обычно бывает после приступа.
Такого со мной никогда не происходило. Ярость берсерка бывала сильной, бывала не очень; иногда я мог с нею справиться, удержаться, иногда для этого требовались внешние факторы, как то скручивание или укол успокаивающих препаратов. Но никогда, НИКОГДА приступ берсеркизма не проходил от простого крика хрупкой девушки.
Время шло, покинуть эту таинственную обитель никто из нас не торопился, и события в памяти постепенно размывались - мы перестали ощущать происходящее. К тому же, в номере было много выпивки, не пить ее причин никто из нас не видел, сдерживающие ранее тормоза не работали, и мне хватало одной капли, чтобы развезло до беспамятства. Потому дальнейшее пребывание в номере превратилось в сладостный бред, из которого я периодически вываливался, но вскоре проваливался вновь.
Секс и ласки сменялись долгими разговорами по душам, переходящими в социально-философские диспуты. Разговоры - сном. Сон - сексом. Несколько раз мы заказывали в номер еды - одним сексом сыт не будешь, и еще вина. Крепче ничего не пили, но, повторюсь, мне хватало и этого. Моя компанейро не единожды порывалась уйти, но я всякий раз останавливал, и она оставалась, будто опасаясь той жизни, что ждала за гермозатвором. Убегала от нее. И мы вновь занимались любовью, купались, пили, ели и разговаривали.
Сколько так прошло времени - не знаю. Но в один момент уединение наше было нарушено: я проснулся, услышав в коридоре крики и ругань. Какой-то женский голосок возмущенно выдавал истеричные рулады, ей возражал злой раскат Пантеры, при этом моя компанейро явно оправдывалась, защищалась.
Я поднялся, решил посмотреть, что происходит. Судя по аргументам, незнакомка укоряла мою спутницу, призывала к ответственности, та же отвечала, что сыта ответственностью и хочет хоть раз в жизни отдохнуть сама для себя, а не для кого-то. "И вообще никуда я не денусь!
– кричала она.
– Закончим, и приду! А кому не нравится - adios, chico!"
Это о ком они так? О ее... Хм... Парне? Если бы у нее был настоящий парень, он уже открутил бы ей голову. Но быть обезглавленной она не боится, следовательно, я ничего в происходящем не понимаю.
Однако, выяснять ничего и не хотелось. Мне вообще было плевать на ее личную жизнь там, за пределами номера.
Я вышел в коридор и оглядел истеричку, с которой она спорила. Это оказалась молодая красивая девушка лет шестнадцати. Латинос, но с гораздо более светлой, чем у моей компанейро кожей, светло-русыми, почти золотыми волосами и голубыми глазенками. Либо мод, либо полукровка.
– Привет!
– улыбнулся я. С моим появлением ругань затихла, девушка уставилась на меня совершенно дикими недоумевающими глазами.
– Я Хуан.
– А ты кто?
– Я...
– Наша гостья растерялась. Ах да, забыл добавить, что вышел я к ним как лежал, совершенно обнаженным. Естественно, взгляд ее был направлен совсем не на мои руки или плечи.
– Это моя сестра, знакомься, - выдавила Пантера, не скрывая раздражения их спором.
– Сестра - это хорошо!
– многозначительно произнес я и подошел к девушке вплотную. Пользуясь ее растерянностью, откинул волосы, поднял подбородок и посмотрел в глаза.
– У тебя очень красивая сестра!
После чего наклонился и поцеловал ее в губы. Крепко. Та попыталась вырваться, но не сразу, и это выглядело как игра, а не защита.
– Хуан, что ты делаешь?
– раздалось сзади. Без злости, с ленивым интересом.
– Успокаиваю ее, - обернулся я, вешая на лицо недоуменное выражение.
– Вы так шумели, кричали, а я не сторонник громкого выяснения отношений.
– Ты!.. Ты!..
– попыталась выдавить нечто членораздельное гостья, на глазах ее выступили слезы.
– Ты что себе позволяешь?